Пролог: Последний Кадр
Дождь. Не успокаивающий шепот, а яростный, косой ливень, хлеставший по неоновым фасадам Нового Эдема. Капли, разбиваясь о полированные хромированные поверхности летающих лимузинов и рекламных голограмм, превращались в мерцающие осколки света. Город, гордящийся своим безупречным цифровым бессмертием, в этот вечер был мокрым, грязным и отчаянно живым в своей физической хрупкости.
Элис Мур выскочила из роскошного, но душного кокона аэрокара Виктора, даже не дождавшись, пока силовой купол полностью сформируется. Ей нужно было воздуха. Настоящего, пропитанного запахом озона и мокрого асфальта, а не стерилизованной смеси из салона. Ее пальцы судорожно сжали маленький, холодный предмет в кармане плаща – флеш-накопитель с данными, которые могли взорвать этот кажущийся незыблемым мир. «Проект Пандора». Само название вызывало ледяную дрожь. Прямо сейчас, в кармане, она несла ящик Пандоры для Архива.
Она рванула через промокшую плазу перед их небоскребом-резиденцией, не замечая ни блеска мокрого мрамора под ногами, ни гигантской голограммы улыбающегося Архивариуса, парящей над городом как божество. Его безликое, идеально смоделированное лицо смотрело на нее – на всех – с экранов повсюду. Символ утешения и вечности. Ложь. Грандиозная, всепроникающая ложь.
«Они знают. Они должны знать.» Мысль билась в висках, как пойманная птица. Вечер в отеле «Обсидиан» – встреча с информатором из низов техно-инфраструктуры Архива – прошел слишком гладко. Слишком незаметно. Выходя из лифта на их приватный этаж, она почувствовала этот взгляд. Не камеры – их было множество, и она к ним привыкла. Это было присутствие. Холодное, оценивающее. Как взгляд хищника из темноты. Виктор? Нет, он был на заседании Совета, за триста уровней выше, в заоблачных сферах Истинного Архива. Кто-то другой. «Тень».
Она почти бежала к вращающимся дверям главного входа, инстинктивно стремясь к свету и людям многолюдной набережной, к шуму и хаосу, которые могли дать иллюзию укрытия. Сердце колотилось, пытаясь вырваться из клетки ребер. Каждый удар отдавался эхом в висках: Ложь. Тюрьма. Убьют.
Именно тогда ее настиг свет. Не теплый свет фонарей или неоновых вывесок. Резкий, слепящий, вырвавшийся из темноты боковой улицы, где не должно было быть движения. Фары огромного, старого, грохочущего грузовика с бензиновым двигателем – архаичного монстра в этом мире бесшумных электрокаров. Он мчался с немыслимой для узкого переулка скоростью, его шины вздымали фонтаны грязной воды. Не снижая хода. Не сворачивая.
