Глава 1. Механический мальчик
В городе, где небо всегда было цвета олова, а дождь стучал по крышам, словно желая высечь из них искру, жил мальчик по имени Лин. Он был обычным мальчиком, если не считать одного: его сердце было сделано из железа.
Оно не билось. Оно работало. Тихий, размеренный звук шестеренок и поршней заменял ему стук жизни. Это сердце не умело учащаться от радости или страха. Оно лишь ровно и методично перекачивало по его жилам густую, темную жидкость, пахнущую машинным маслом и одиночеством.
Лин был сыном часовщика, великого мастера, который пытался починить неисправимое – разбитое сердце жены. Но не успел. После ее ухода он в отчаянии собрал для сына сердце из самых надежных шестеренок и самых крепких пружин, какие только смог найти. «Оно никогда не подведет тебя, сынок, – сказал он, закручивая последний винтик. – Оно не сможет разбиться».
Отец был прав. Оно не разбивалось. Но оно и не жило.
Лин ходил в школу, решал задачи, помогал отцу в мастерской. Другие дети дразнили его «роботом» и «жестяным человечком», потому что, когда они бежали, запыхавшись и смеясь, его грудь была безмолвна, а лицо – спокойно, как маска. Он не плакал, не кричал, не смеялся до слез. Он существовал. И все.
Он смотрел на мир сквозь свое особенное сердце, как сквозь замочную скважину. Он понимал логику падающего дождя, но не чувствовал его грусти. Он видел математическую гармонию в полете птиц, но не ощущал их свободы. Его мир был черно-белым, как схема механизма.
До того дня.
-–
Глава 2. Солнечное затмение
Ее звали Элис. Она пришла в их класс посреди учебного года, когда за окном бушевала очередная гроза. Но с ее появлением в сером классе будто включили свет.
У нее были волосы цвета спелой пшеницы и глаза, в которых, казалось, жило само лето. Она носила платья, разрисованные акварельными красками, и смеялась так заразительно, что даже угрюмый учитель физики невольно улыбался.
Лин впервые увидел ее, когда она, спотыкаясь о порог, влетела в класс, рассыпав по полу книги и кисти. Ее смех прозвучал для него как самый сложный и непонятный механизм во Вселенной.
Он сидел на задней парте и наблюдал. Он видел, как солнечный луч, прорвавшийся сквозь тучи, упал на ее волосы, и в его железном сердце что-то щелкнуло. Не сбой, нет. Просто шестеренка, которой раньше не было за что зацепиться, вдруг начала движение.
В тот день за обедом она села рядом с ним. Столовая была шумной, но ее голос он услышал сквозь любой гамм.
– Ты Лин? Мне сказали, твой папа – часовщик. Это правда? – спросила она, и в ее глазах плясали искорки любопытства.
