Глава 1. Луна смотрит вниз
Луна сегодня слишком яркая. Слишком близкая. Как будто кто‑то подвинул её пальцем по небу и сказал: «Смотри, Найта, это всё ради тебя».
Я задираю голову, щурюсь – и всё равно она слепит. Серебристый диск висит прямо над центральным шпилем Храма Лунного города, и оттуда тянется вниз нить света, растворяясь в городском мареве. Внизу – крыши, дым от очагов, редкие светлячки рун над улицами. Сверху – идеальное, холодное сияние. Посередине – я, дура, которая в очередной раз не спит.
– Ты опять торчишь на крыше, – голос Лиана звучит за спиной слишком спокойно, чтобы я поверила, что он не злится. – У тебя утренний круг через четыре часа.
– А у Луны – круг каждые сутки. И ничего, справляется, – бурчу я и не поворачиваюсь.
Ветер цепляется в тонкую ткань моего серого хламиды, загоняет холод под кожу. На высоте всегда дует сильнее, чем внизу, но именно здесь город наконец затихает. Даже магические линии – эти аккуратные сияющие жилки, что оплетают Лунный Храм и расходятся по кварталам, – кажутся тише. Будто дышат в полсилы.
– Най, серьёзно. – Шаги приближаются. – Если тебя опять увидят здесь, начнутся вопросы.
– А если не увидят, вопросов не будет, – вздыхаю я. – Успокойся. Я же не плюю на Луну.
Хотя иногда очень хочется.
Лиан встаёт рядом. Мы молчим. Он смотрит вниз, туда, где под склоном вспыхивают и гаснут руны на сторожевых башнях. Я – вверх, на светящееся пятно, которое должно символизировать «высшую благодать» и «чистоту магии». Детям это объясняют с песнями и благоговением. Мне – с таблицами рун и кровью на пальцах.
– Храм Лунного города следит за теми, кто любит высоту, – наконец говорит он. – Считается, что такие чаще всего падают.
– Я пока не падала, – усмехаюсь. – А если вдруг, Луна меня поймает. Раз уж я у неё на поводке.
Слово «поводок» повисает в воздухе. Мы оба прекрасно понимаем, о чём речь. О тонкой серебристой жилке у меня на запястье, которая вспыхивает каждый раз, когда я прикасаюсь к алтарю. О ритуалах. О крови.
Лиан косится на мой рукав, но не тянется поправить.
– Тебе напомнить, что говорила настоятельница? – он складывает руки за спиной, как образцовый служитель. Получается у него раздражающе естественно. – «Те, кто отмечен Лунной кровью, должны хранить себя». Включая сон.
– Я храню себя, – отвечаю, глядя прямо в сияющий диск. – От неё.
Он хмыкает, не найдя что возразить. Я знаю, что его это бесит: он верит. В Луну, в порядок, в Храм Лунного города. Верит, но при этом почему‑то тянется ко мне, маленькому хаосу в серой хламиде.
Где‑то внизу, – думаю я, – под этими аккуратными рунами и вылизанными лестницами, кто‑то сейчас орёт от боли под кнутом. А наверху нам расскажут, что так надо, «для баланса круга».
