Глава 1. Пробуждение в Скрежете
Сознание вернулось не вспышкой, а медленным, вязким просачиванием – как вода, сочащаяся сквозь трещину в дамбе.
Сначала не было ничего, кроме звука. Глухой, гулкий, бесконечный рокот. Льющаяся вода. Смыв. Он заполнял всё, был единственной константой в распадающейся вселенной ощущений.
Потом пришла боль.
Она началась не в каком-то органе, а во всём сразу – холодная, солёная, давящая. Боль наполненных жидкостью лёгких. Боль сердца, сжатого в ледяном кулаке. Боль каждого мускула, скованного последней судорогой. Артем не открыл глаза – он *осознал* их открытыми, уставившимися в не-небо. Оно было не чёрным и не серым, а цвета тлеющего пепла, пронизанного жилками тусклого, болезненного света, будто сквозь гниющую плоть проглядывали разбитые неоновые трубки.
Он лежал не на земле. Под ним была поверхность из осколков. Миллиарды осколков стекла, кремня, хрупкого черного обсидиана и чего-то ещё – прозрачного, как лёд, но испещрённого изнутри тончайшими капиллярами, пульсирующими тусклым багровым светом. **Скрежет.** Мысль пришла сама, чужая и навязчивая. Это место называлось Скрежет. Он знал это так же инстинктивно, как знал теперь свою боль.
Артем попытался вдохнуть и захлебнулся. Из его горла вырвался не крик, а булькающий, мокрый хрип. Он сел, и с его синей, мертвенно-холодной кожи посыпались кристаллики инея. Его одежда – простая, серая, безличинная ткань – была мокрой насквозь и смерзлась в ледяной панцирь. Он смотрел на свои руки. Кожа под ногтями была синей. Он помнил этот цвет. Помнил ощущение, как лёгкие разрываются от недостатка воздуха, а мир сужается до воронки ледяной тьмы. И этот звук. Всегда этот звук воды.
Тихий стон справа заставил его обернуться. В нескольких шагах корчилась фигура. Человек? Было трудно сказать. Его форма колебалась, как мираж. То это был мужчина в разорванной военной форме с дырой в груди, из которой сочилась не кровь, а струйки чёрного дыма, то просто сгусток тени, из которого проступали кости и обрывки ткани. Он стонал, и с каждым стоном из его рта, из его раны вырывались крошечные, дымчатые кристаллики. Они падали на Скрежет с легким, невыносимо печальным звоном.
Из тумана пепла материализовалась другая фигура. Она передвигалась не шагами, а сериями подёргиваний, будто невидимые нити дёргали её суставы. Её тело было сшито из кусков высохшей, пергаментной кожи, стянутых тугими жилами и болтами из тусклого металла, вросшего прямо в плоть. Глаз не было – только глубокие впадины, из которых сочился слабый, фосфоресцирующий налёт. Это существо – **Скребун** – подошло к корчащемуся и, не выражая ни жалости, ни интереса, начало методично собирать кристаллики боли в грубый мешок из чего-то, похожего на высушенную паутину и проволоку.
