Пролог: Падение Фаты и Лели
Сердце Даарии гудело, словно раненый зверь. Нет, гудела сама ткань бытия, сжатая в стальные тиски невообразимых механизмов. За исполинским кварцевым куполом, что возвышался подобно горному хребту, клокотало нечто не-сотворенное. Первоисточник. Аур. Энергия, древняя как первозданный хаос, предшествовавшая времени и пространству, пахшая озоном и холодом пустоты.
Во главе Совета стоял Один. Лик его, искаженный фанатичной решимостью, был обращен к пульту, где мерцали руны нечеловеческой силы. Рядом, бледный словно лунный свет на камне, стоял Велес, его правая длань и совесть. В глазах Велеса читался чистый ужас.
По периметру лаборатории освещенной холодным сиянием кристаллов, метались другие ученые. Их голоса сливались в тревожный гул, заглушаемый нарастающим гулом Сердца:
– «Поток Аура в канале Иггдрасиль нестабилен! Показатели зашкаливают!
– «Кристаллическая матрица купола испытывает критическую нагрузку! Трещины по секторам 4 и 7!
– «Системы охлаждения не справляется! Температура ядра растет в геометрической прогрессии!»
– Один… – голос Велеса был шелестом сухих листьев под гудение Сердца, – показатели – критические. Системы балансировки на пределе. Мы не постигли сути… Мы слепцы у жерла вулкана!
– «Девять зим! Девять!» – перебил его Один, его глас гремел, как обвал в горах. «Девять зим я шел к этому часу, Велес! Годы расчетов, пробы и падения! Мы у врат величайшей тайны! Я не отступлю! Не нынче!» – Он резко, словно рубя мечом, двинул рычаг. – Усилим поток!
– Но мы на краю гибели! – вырвалось у Велеса. – Взгляни! Энергия – нам не подвластна! Весь материк – под угрозой гибели!
– Риск – плата за Знания! – Еще один рычаг – скрежет железа. – Усилим поток! Направим излишки в стабилизационный канал… в верхние слои тверди!
Машины взвыли пронзительно, зверь под ножом. Кварц треснул живой сетью молний, ослепительных и горьких на запах. И случилось Непоправимое. Гигантский, слепящий, искаженный лик Хаоса, сгусток Аура, вырвался сквозь купол. Он ринулся в небо не направленным потоком, но яростным бичом, сметающим все, оставляя за собой шлейф раскаленного ветра и пепла.
Один все еще пытался удержать рвущуюся стихию, он не отступал. Часть потока, словно живой змей, рванулся к нему. Раздался нечеловеческий вопль – сгусток чистого хаоса выжег ему правый глаз дотла, оставив палящую пустоту и запах гари. Один рухнул на колени, хватаясь за искаженное болью и яростью лицо. Кровь, густая и темная, сочилась сквозь пальцы.
