Пролог. Взгляд сквозь призму времени
Меня зовут Андрей, и я пишу очерки о Перми для местного альманаха «Камский край». Моя страсть – городские легенды, полустёртые следы прошлого, спрятанные в обыденности. Когда‐то я думал, что Пермь – это просто промышленный город с широкими улицами и хмурыми пятиэтажками. Но чем глубже я погружался в её историю, тем отчётливее видел: под асфальтом и бетоном бьётся пульс чего‐то древнего.
Всё началось с карты 1784 года, которую я нашёл в краеведческом музее. На ней тонкой синей линией была отмечена речка Стикс – та самая, что сейчас почти полностью упрятана под землю. Название резануло слух: почему в уральском городе – имя из греческих мифов?
Я стал копать. Разговоры со старожилами, архивные выписки, ночные прогулки вдоль заброшенных коллекторов. Постепенно передо мной вырисовывалась картина: Стикс – не просто водоток. Это граница. Между мирами. Между прошлым и настоящим.
И чем дальше я шёл по следу этой реки, тем чаще на моём пути появлялись люди – каждый со своей болью, своей правдой и своим особым отношением к Стиксу. Первым из них стал Василий —человек, который услышал голос реки, когда потерял всё.
Глава 1. У костра на краю мира
Тот вечер выдался промозглым – октябрьская Пермь тонула в сером тумане, пропитанном запахом сырых листьев и далёких котельных. Я шёл вдоль забора Егошихинского кладбища, сверяясь с набросками карты: где‐то здесь, за рядами старых могил, должен был находиться вход в коллектор Стикса.
У ржавого моста через узкое русло реки я заметил фигуру. Мужчина в форменной куртке, засунув руки в карманы, смотрел на мутную воду. Это был Сергей Олоньев, участковый.
– Вы не из местных, да? – голос звучал ровно, с мягким пермским оканьем. – Тут обычно только Василий ошивается.
Я представился, объяснил, что пишу о городских легендах. Сергей усмехнулся:
– Легенды, значит. А я вот каждый месяц отчёты пишу:«протечка в коллекторе № 3», «засор ливнёвки у кладбища». – Он пнул носком ботинка камешек, тот плюхнулся в воду. – Только река‐то не слушает.
Мы поговорили о Стиксе – реке, которую в шестидесятых загнали под землю. Сергей вспоминал, как в детстве купался здесь, потом рыбачил. Как в семидесятых её заковали в бетон «из соображений эстетики и санитарных норм».
– Иногда мне кажется, что Василий прав, – неожиданно признался он. – Что она… живая.
Встреча у костра
На следующий вечер я вернулся к коллектору. Туман стал гуще, из‐под земли доносилось глухое бульканье. У ржавой лестницы, ведущей вниз, горел костёр.
