Глава 11. Бегство с места подвига. Почему я всегда должен быть голосом разума?
Бегство от разъяренной толпы с дракончиком-поджигателем под мышкой – это не так просто, как кажется. Особенно когда твой оруженосец пытается вести героические записи на бегу, а дракончик периодически пускает огненные пузыри от восторга, подпаливая тебе хвост.
– Ле-е-во! – орал Годвин, держа Искорку, которая с жадностью грызла его наруч. – Они нас окружают!
Толпа крестьян с вилами, косами и одним особенно злым пращником действительно рассыпалась веером, пытаясь отрезать нас от леса. Освальд, бежавший сзади и задыхаясь, все еще умудрялся черкать в своем свитке.
«…герой, прижимая к груди юного змея, дарует ему защиту, попирая гнев невежественной черни…»
– Освальд, хватит писать! – взревел Годвин. – Беги!
Я видел единственный выход – узкую тропинку, ведущую в густую чащу. Но между нами и тропинкой был мелкий, но бурный ручей. Для меня – пустяк. Для Годвина в латах – препятствие. Для Освальда – непреодолимая преграда.
Я рванулся к ручью. Годвин, поняв мою мысль, прыгнул за мной. Он шлепнулся в воду, подняв фонтан брызг, но удержался на ногах. Освальд же замер на берегу в нерешительности.
– Я… я не умею плавать! – запищал он.
Искорка, почуяв воду, вырвалась из рук Годвина, с плеском нырнул в ручей и… начал с визгом гоняться за головастиками, пуская под водой раскаленные пузыри, от которых вода шипела и поднималась паром.
– Хватай его! – заорал Годвин, пытаясь поймать резвого дракончика.
В этот момент сзади раздался свист камня из пращи. Камень пролетел мимо Годвина и угодил Освальду прямо в его драгоценный блокнот, выбив его из рук. Свиток упал в ручей, и чернильные строки поплыли по воде, как синие медузы.
– Моя летопись! – взвыл Освальд с таким отчаянием, будто на его глазах убили его ребенка.
Этот крик заставил его забыть о страхе. Он прыгнул в воду и поплыл – не элегантно, а как тонущий кот, но все же. Он схватил свой размокший свиток и, рыдая, поплелся к нашему берегу.
Тем временем Годвин все же поймал Искорку, который теперь был мокрый, довольный и жевал пойманного головастика. Толпа, достигшая берега, не решалась лезть в кипящий от драконьих восторгов ручей.
Мы скрылись в лесу. Бежали долго, пока крики преследователей не затихли вдали. Наконец, Годвин рухнул на мох, выпустив Искорку. Дракончик тут же принялся вылизывать его ржавые доспехи с таким видом, будто это деликатес.
Освальд сидел в луже, разглядывая свой испорченный свиток. Чернила расплылись, слова слились в синие кляксы.
– Все пропало, – всхлипывал он. – Все великие деяния… утрачены…
