Прозаический блок
Oh, yeah
Ноябрь ворвался в мою жизнь холодным дыханием, безжалостно сметая последние тёплые воспоминания. Я помню, как стояла у окна, глядя на серое небо, и шептала ветру: «Верни мне хотя бы вчерашнее солнце». Моё сердце ныло от тоски, прося всего одну ночь тепла, одну ночь, чтобы согреться.
В тот вечер я встретила её – ту, что стала моим спасением на одну ночь. «Не пугайся, – шептала я, – заходи в мою большую клетку». Я знала, что это неправильно, что это всего лишь иллюзия, но так отчаянно нуждалась в тепле. «Хочешь мне помочь? Только на одну ночь», – предложила я, и она ответила своим тихим «Oh, yeah».
Мы играли в эту странную игру – игру притворства, которая вдруг стала такой модной. «Пойди-ка сюда, не надо бояться», – уговаривала я, хотя страх жил в каждом уголке моей души. Мы притворялись влюблёнными, летали в мире иллюзий, где всё было возможно. Но глубоко внутри я понимала – мой вызов был ложным, и эта ночь не могла стать спасением от моей внутренней пустоты.
Я повторяла как мантру: «Не пугайся, не пугайся, детка», пытаясь убедить не столько её, сколько себя. В моей клетке было уютно, но свобода оставалась где-то там, за пределами этой ночи. «Ты притворись моей», – просила я, и она снова отвечала своим «Oh, yeah», словно это было единственным словом, способным заполнить зияющую пустоту между нами.
Когда рассвет окрасил небо в розовые тона, я поняла – эта ночь была всего лишь передышкой. Холодный ноябрь всё ещё ждал за порогом, готовый забрать с собой последние остатки тепла. Но в тот момент, в ту единственную ночь, мы были настоящими, даже притворяясь. И этого было достаточно, чтобы моё сердце на мгновение забыло о зиме, что стучалась в дверь.
Я всегда гордилась тем, что принимаю жизнь такой, какая она есть. Да, она моя, и я искренне её люблю. Но иногда она обращается со мной так грубо, что кажется – размазывает по стене, как сопли. Особенно остро это ощутилось, когда закончилось детство – словно кто-то резко перекрыл кислород, и я оказалась выброшенной на берег, как рыба в прибрежной грязи.
Я вижу всё слишком чётко, слишком ясно. Вижу несправедливость, вижу боль других людей, вижу, как мир играет по своим правилам, где «когда кому-то больно, кому-то хорошо». Это знание разрывает меня изнутри. Иногда мне хочется закричать от бессилия, но я прошу – только потише и не здесь. Не хочу, чтобы кто-то видел мою боль, мою уязвимость.
В моей голове постоянно крутятся мысли о том, насколько хрупка человеческая жизнь. Я боюсь, я очень боюсь. Боюсь того, что вижу. Иногда ловлю себя на мысли о том, что хотела бы изменить этот мир, сделать его справедливее. Но что я могу? Лежу, словно рыба, задыхаюсь в этой грязи и смотрю, как другие делают вид, что они неуязвимы.
