Он увидел её в толпе, когда стоял на пешеходном переходе и ждал, когда наконец зажжётся зелёный цвет. Вокруг царил привычный городской гул: шуршание шин по мокрому асфальту, отрывистые сигналы машин, гул голосов, сливающихся в монотонный фон. Его приятель что‑то втолковывал ему, энергично размахивая рукой, но среди этого уличного шума до его слуха доносились лишь бессвязные обрывки фраз – словно кто‑то переключил радиоволну, оставив лишь фрагменты смысла.
Взгляд невольно скользнул по людскому потоку, и вдруг – будто вспышка в сером мареве будней – он заметил её. Она стояла чуть поодаль, вполоборота, и что‑то в её облике зацепило его сразу. Она казалась частью другого мира – тихого, размеренного, где нет этой вечной спешки и хаотичного мелькания лиц.
Он забыл о приятеле, о горящем красном сигнале, о делах, которые ждали его за поворотом. Время словно замедлилось, и в этой временной петле существовали только она и он – два неподвижных островка в бурлящем потоке города. Она улыбнулась чему‑то своему, и эта улыбка, мимолетная, почти неуловимая, вдруг заставила его сердце сбиться с ритма.
Он мгновенно узнал это лицо – словно невидимая рука резко отодвинула завесу времени, обнажив давно забытый образ. Это было то самое лицо, которое когда‑то, в какой‑то неуловимый миг далёкого прошлого, поразило его до глубины души. Он не помнил точно, когда и где это случилось: во сне ли, в случайной встрече на улице, в отражении в витрине магазина или в полузабытом кадре старого фильма. Память хранила лишь отблеск, эфемерный след, но этот след оказался настолько глубоким, что навсегда изменил его восприятие красоты.
С тех пор воспоминания об этих чертах неотступно преследовали его – не как навязчивая мысль, а как тихий, но постоянный мотив в симфонии его жизни. Они жили где‑то на периферии сознания, всплывая в самые неожиданные моменты: в игре света на стене, в очертаниях облаков, в мимолетном повороте головы незнакомой девушки. Он мог часами разглядывать портреты в музеях, пытаясь найти хоть отдалённое сходство, или замирать на улице, уловив лишь намёк на те самые линии – изгиб губ, форму бровей, выражение глаз.
Всю свою жизнь он неосознанно искал хотя бы отблеск этого прекрасного лица в чертах всех своих знакомых девушек. В каждой новой встрече он невольно сравнивал, искал ту самую гармонию, то неуловимое сочетание, что когда‑то пронзило его сердце. Подруги, случайные знакомые, мимолетные увлечения – все они становились для него своеобразными зеркалами, в которых он пытался разглядеть
