– Нет такой страны, – сказал Иван, разливая водку по стаканам. Рука его больше не дрожала – то ли от привычки, то ли от странного внутреннего успокоения, пришедшего невесть откуда. Семён и Беспалый спорить не стали. Не спеша (это была уже вторая порция за вечер) выпили, не чокаясь, словно совершали некий ритуал, понятный лишь им троим.
Злобно орали воробьи, засевшие где‑то посреди первой майской зелени – будто ссорились из‑за каждого листочка, каждой веточки, пробудившейся к жизни. А над ними раскинулось весеннее линялое небо, бледно‑голубое, с редкими клочьями облаков, словно выцветшее от долгого зимнего сна. Воздух пах влажной землёй, молодыми побегами и чуть‑чуть – дымом из ближайшей котельной.
– Гармония мира не знает границ, – почему‑то сказал Семён, глядя вдаль. Его голос прозвучал неожиданно мягко, почти задумчиво. Было хорошо и спокойно – такая редкая тишина внутри и вокруг, когда не надо ни оправдываться, ни доказывать, ни куда‑то бежать. Мысли его ещё не пустились, по своему обыкновению, вскачь, не закружились в привычном вихре тревог и вопросов. Хотелось просто сидеть, вдыхать весенний воздух и смотреть – на кусты, уже тронутые первой листвой, на забор из покосившихся досок, проглядывавший за ними, на блёклый плакат «Москва – столица игр XXII Олимпиады», который висел тут уже лет десять, выцвел под дождями и ветрами, но всё ещё удерживался на своём месте, словно забытый памятник давно минувшей эпохи.
– Обоснуй, – сказал Беспалый Ивану, и в его голосе прозвучала не столько насмешка, сколько привычная требовательность. Он всегда любил, чтобы слова подкреплялись делом, а идеи – фактами.
Иван покачал головой, не спеша с ответом. Молчание его было не вызывающим, а скорее усталым – будто он знал что‑то, чего не могли понять остальные, но не видел смысла объяснять.
Беспалый привстал с деревянного ящика, на котором сидел, и достал газету «Правда», служившую ему сидушкой. Бумага чуть зашуршала, потревоженная после долгого покоя.
– Это что? – Беспалый сунул развёрнутый газетный лист прямо в лицо Ивану, словно предъявлял улику. Газета была не свежая – края потрёпаны, шрифт местами размыт от влаги.
– Навстречу XXVII съезду Коммунистической партии… – близоруко щурясь, прочитал Иван, медленно водя пальцем по строчкам. Заголовок кричал буквами, а под ним тянулись колонки текста, полные торжественных обещаний и высоких слов.
– Это что? – эхом повторил Иван, прищурившись на газетный лист, будто надеялся разглядеть за строчками текста нечто большее, чем официальные сводки.
