Май дышал на полную грудь. Сад старинной усадьбы, где проходила свадьба, тонул в бело-розовой пене цветущих яблонь и вишен. Казалось, сама весна, щедрая и торжествующая, взялась за декорации к этому дню. Воздух был густым, как сироп, от аромата сирени и свежескошенной травы. Солнце играло в хрустальных бокалах, а легкий ветерок лениво кружил в воздухе несколько сбежавших с ветки лепестков – будто репетировал момент, когда гости будут осыпать молодых.
Все было безупречно, как с глянцевой страницы. Шатер, похожий на дворец из белого полотна, длинные столы, ломящиеся от изысканных блюд, и искрящееся шампанское. И в центре этого идеального мироздания – они.
Влад.
Он сиял. Его улыбка была такой широкой и искренней, что, казалось, могла осветить и пасмурный день. Он не отпускал руку своей невесты ни на секунду, как будто боялся, что она растворится в этом весеннем мареве. Его взгляд, полный обожания, ловил каждое ее движение. Он был тем самым принцем из сказки: успешный, уверенный, с планами, растянувшимися на десятилетия вперед. И все эти планы теперь вращались вокруг нее. Он ловил себя на мысли, что даже не верит своему счастью. Его весна. Его жена.
Рядом с ним, в облаке белоснежного атласа и кружева, была она. Алена.
Со стороны – воплощение невинности и красоты. Идеальный макияж, безупречная прическа, в которой, как драгоценности, сверкали крошечные жемчужины. Улыбка. Она была на месте. Точеная, легкая, отрепетированная перед зеркалом. Она кивала гостям, поднимала бокал, позволяла Владу нежно целовать себя в щеку. Но если бы кто-то посмотрел ей в глаза – по-настоящему, пристально – он увидел бы там не радость, а тихую, застывшую панику. Как у прекрасной бабочки, навсегда приколотой булавкой к бархату.
Ее мысли были далеко от шатра, тостов и улыбок. Они метались, как пойманная птица, между двумя полюсами: тогда и теперь.
Тогда – это был Олег. Его смех, грубоватый и родной. Его запах – не дорогой парфюм, а ветер, сигареты и вечная спешка. Их ссоры, жаркие, до хрипоты. И последняя, та самая ссора, когда он крикнул ей вслед что-то обидное и пустое, и она, захлебываясь слезами, сбежала.
Теперь – это Влад. Надежный, как швейцарские часы. Предсказуемый. Он был спасением. Он был лекарством от боли, от неопределенности, от безысходности маленькой квартиры и больших амбиций. Он любил ее так сильно, что этой любви хватило бы на двоих. Алена цеплялась за эту мысль, как за соломинку: «Полюблю. Со временем. Обязательно полюблю. Он этого достоин». А еще была тихая, ядовитая мыслишка, притаившаяся на дне души: Посмотри, Олег. Посмотри, какого мужчину я себе нашла. Ты потерял. Ты проиграл.
