Прежде чем появилась Крапивка – была цепь.
Это история о том, как любовь Аэриэль и Люцифена стала первой ложью у подножия Истока.
Как страх перед свободой заковал живое сердце мира в лёд.
И как из этой вселенской боли, из капли росы и запретной магии, родилось тихое чудо – девочка, которой суждено будет его растопить.
Четвертая книга – это ключ.
Который вставляется в замок первых трех, и открывает их заново.
Записано со слов ветра, помнящего шёпот листьев, и камня, хранящего отзвук шагов.
Прежде чем паутина страха опутала шпили, и немую тишину стали называть покоем, Замок Утренней Росы был не просто обителью. Он был живым эхом Истока. Эпохой, когда гармония Древа не сохранялась, а ежесекундно творилась заново – в распускающемся бутоне, в новом созвучии ветра в арках, в неуловимом изменении света на стенах. Его сила не сковывалась, а свободно изливалась в мир. И на вдохе этого могущества цвел сад,
В те дни сад был живым дыханием Истока. Деревья изящные и ажурные казались вытканными из солнечного света и теплого ветра. Вместо обычной листвы их ветви были одеты в пену цветения – белые, розовые и сиреневые соцветия. А в самой гуще среди лепестков, светились серебряные яблоки, плоды чистой магии. И повсюду витал тот самый аромат – смесь спелого яблока, цветочной пыльцы и свежести утренней россы. Это был запах утра мира, чистый и полный обещаний, задолго до того, как слово лед вообще стало возможным.
Хрустальные Феи тогда не боялись тени, ибо знали – ночь лишь оттеняет свет. Они не цеплялись за бессмертие, ибо каждый миг их жизни был так насыщен и ярок, что вечность казалась не проклятием, а естественным продолжением песни.
И в то время правили двое.
Аэриэль, чья мудрость была глубже самых древних озёр, и Люцифен, чьё видение простиралось дальше самых далёких звёзд. Они были двумя крыльями одной птицы. Двумя нотами в аккорде, что держал небеса.
Эта история того, как эти крылья начали тянуть в разные стороны. Как в совершенной симфонии родилась первая фальшивая нота. Это история первой трещины. Первого зова тьмы, прозвучавшего в свете.
История Первой Цепи.
Глава 1. Сердце что билось в такт вселенной
В начале – не было цепей. Не было зеркал, в которых пульсировала бы тьма. Не было тихого стона, пробивающегося сквозь лёд. Было Древо.
Оно было таким, каким древо может быть лишь во сне или в первозданном мифе. Его ствол не был ни древесиной, ни льдом. Он был сплетен из солнечных лучей и лунных струй словно живой пульс обретший плоть.
