Пролог:
Город пах смертью. Не так, как пахнет морг – формалином и холодом. Здесь смерть благоухала лилиями с похоронных венков, приторным запахом таблеток и тихой, всепоглощающей безнадежностью, витающей в воздухе, как смог над промзоной. И это был запах, который скоро предстояло вдохнуть Марку. Запах, который мог убить его душу.
Глава 1: Трещины на фасаде
Марк чувствовал легкое похмелье. Виски с колой, не лучший способ борьбы с бессонницей, но дедлайн по статье давил, как бетонная плита. В окне московской квартиры тускло мерцал рассвет, освещая хаотично разбросанные по столу бумаги, мятые пачки сигарет и пустые кофейные чашки. Он моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд на письме, лежащем поверх всего этого творческого беспорядка. Это и было его новым заданием.
Письмо было от главного редактора, короткое и лаконичное, как всегда. "Срочно выезжай в N-ск. Серия самоубийств. Причины не ясны. Разберись, напиши. Срок – неделя. Удачи, Марк." Дальше прикреплена газетная вырезка с заголовком: "Тихий ужас в провинции: Что происходит в N-ске?"
Марк поморщился. N-ск. Дыра, которую еще поискать надо на карте. Не курортная зона, не мегаполис, а обычный провинциальный городок, каких тысячи. Чем он мог зацепить читателя? Самоубийства, конечно, тема животрепещущая, но и банальная. Их хватает везде. Что такого особенного в этом N-ске, чтобы тратить на него неделю своей жизни?
Он залпом допил остывший кофе, от которого свело зубы. Придется ехать. Главред не любит возражений, особенно когда речь идет о громких историях. "Сделай из этого конфетку, Марк," – часто говорил он. "Выжми из этого дерьма максимум." И Марк выжимал. Он был хорошим журналистом, циничным, но хорошим. Он умел видеть за красивыми фасадами гниль и разложение, умел вытаскивать наружу скелеты из шкафов. Вот только самого себя вытащить из болота апатии никак не получалось.
Он вздохнул, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. N-ск… Что он знал об этом городе? Ничего. А что он знал о самоубийствах? Чуть больше. Не понаслышке. Вспомнилась старая фотография, спрятанная в глубине шкафа. Отец, молодой, улыбающийся, и короткая записка на обороте: "Я устал." Потом тишина, траур и вопросы, на которые так и не нашлось ответа.
Марк отмахнулся от этих воспоминаний. Не время для сантиментов. Нужно собираться в дорогу. Он посмотрел на часы. Шесть утра. До самолета еще далеко. Времени достаточно, чтобы навести порядок на столе, выбросить мусор и принять холодный душ. Холодный душ должен был смыть остатки виски и вернуть ему хотя бы подобие ясности мысли.
