Снежные тролли попрятались в ужасе, оставив недоеденное мясо на снегу. Их до смерти пугала человеческая речь, звучащая не из королевских уст.
Пятеро в чёрных, не по сезону лёгких плащах, стояли посреди ледяной пустоши, беззвучно шевеля губами. Их слова, грубые и чуждые, резали идеальную тишину Эпоса, словно ножом. Они не видели красоты в застывших алмазных деревьях, не слышали музыки в перезвоне сосулек. В них не было чувства эстетики. Только цель.
Их интересовал лишь снег под ногами, на котором их острые посохи, вымоченные в чернилах с кровью, выводили сложную вязь скандинавских рун. Серебристая энергия сочилась из линий, наполняя морозный воздух гулом нарастающей мощи. Разрыв был почти готов.
Треск снега прозвучал как выстрел. Люди обернулись, как один, сжимая древки своих крючковатых посохов, готовые метнуть заклятие. Но противник уже был среди них.
Он возник из метели, которой за мгновение до этого не было. Седая кудрявая голова, лицо двадцатилетнего юноши и жуткие, нечеловеческие глаза с тëмно-фиолетовым белком. Белая трость в его руках вращалась с неуловимой для глаза скоростью. Длинная мантия не шелестела и не развевалась – она была частью самой зимы.
Первый заговорщик не успел издать ни звука. Трость описала короткую дугу, коснувшись его груди. Лёд, мгновенный и неумолимый, застыл в лёгких. Он вырвался наружу хрустальными шипами, запечатывая крик в прозрачной глыбе. За долю секунды на снегу стояла идеальная ледяная статуя с лицом, навеки застывшим в маске ужаса.
Хаос длился не дольше трёх ударов сердца. Посохи взлетали в воздух, ломаясь о невидимые ледяные барьеры. Сгустки чужеродной магии гасли, едва успев родиться. Чернила проливались из резервуаров, оставляя на льду уродливые кляксы.
Один из людей попытался бежать, но его ноги увязли в сугробе, который тут же схватился намертво – снег стал плотнее цемента. На секунду лицо юноши противника перед бегущим, а затем трость коснулась шеи, погружая незваного гостя в вечную мерзлоту.
Последний, тот, что стоял в центре рунического круга, успел вскрикнуть:
– Нет! Барон! Здесь…
Трость мягко упёрлась ему в лоб.
– Передавайте привет, – тихо сказал Снежный Король.
Сухой треск. Последнее ледяное изваяние замерло перед ним с застывшим в широко открытых глазах ужасом.
Тишина вернулась. Кристоф обвёл взглядом пять новых «скульптур», уродующих его владения. Ни тени волнения не мелькнуло на его лице, лишь холодная, безразличная усталость. Он легко, почти небрежно, тронул тростью каждую из фигур. Лёд с треском рассыпался, обратившись в мириады сверкающих осколков, которые ветер тут же смëл в небытие.
