Глава 1. Курсовая по инквизиции
«Главным инструментом испанской инквизиции был не костер, а страх. Систематический, удушающий, проникающий в самые щели повседневной жизни…»
Алиса щелкнула пальцем по тачпаду, закрывая вкладку с сухой научной статьей. От этих слов веяло ледяным холодком, несмотря на душный воздух московской общаги. Она потянулась за кружкой с остывшим чаем, глядя на заоконную мглу, подернутую рыжим светом фонарей. Еще пару абзацев – и можно будет валиться спать, а завтра с утра допилить эту чертову курсовую.
«Томас де Торквемада… – бормотала она, вбивая имя в поисковую строку. – Ну и фамилия, прямо говорящая. Жги, Томас, жги».
Внезапно лампочка над столом меркнула, мигнула и загорелась снова, но уже каким-то неприятным, желтоватым светом. Воздух задрожал, словно от зноя. Алиса моргнула. На секунду ей показалось, что стены ее комнаты поплыли, превратились в грубые каменные кладки, а вместо запаха пыли и старого линолеума в нос ударил едкий коктейль из дыма, пота и чего-то цветочного, тяжелого и приторного.
– Что за… – она провела рукой по лицу. «Не выспалась. Однозначно. Надо закругляться».
Она снова посмотрела на экран. Портрет сурового человека в сутане расплывался, будто наливаясь свинцом. Буквы на мониторе поползли, сливаясь в причудливые, незнакомые узоры, похожие на арабскую вязь. Глаза слипались.
– Так, все, я спать, – Алиса отодвинула ноутбук и положила голову на сложенные на столе руки. Всего на минуточку. Просто закрыть глаза…
Боль.
Она ворвалась вихрем, вышибая дверь сознания. Горячая, рвущая, пульсирующая в висках. Алиса попыталась пошевелиться, но не смогла. Руки были грубо отведены за спину и стянуты веревкой, впивавшейся в запястья. Она сидела на чем-то твердом и холодном.
Она застонала и попыталась открыть глаза. Правый глаз заклинило опухолью, он видел лишь узкую щель, залитую багровым светом. Левый застилали слезы от боли и едкого дыма, плывшего откуда-то снизу.
«Где?.. Что?..»
Мысли путались, не желая складываться в картину. Вместо знакомой комнаты – грязная каменная стена. Вместо тишины ночи – нарастающий, зловещий гул. Гул сотен, тысяч голосов.
Она заставила себя сфокусироваться. Она сидела на небольшом возвышении площади, вымощенной булыжником. Вокруг, теснясь и толкаясь, стояла толпа. Лица. Сотни лиц. Мужики в потертых камзолах, женщины, закутанные в темные платки, дети, сидящие на плечах у отцов. Все они кричали. Что-то одно и то же. Одно слово, слетавшее с сотен губ, сливавшееся в единый, ненавидящий рев.
Она не понимала слов, но смысл был ясен без перевода. В их глазах горело отвращение, страх и жажда зрелища.
