Пролог. Идиллия и тревога
Ленинград встречал раннее утро золотистым сентябрьским светом, который лился через высокие окна квартиры на Фонтанке. Иван Кузнецов стоял у окна с чашкой кофе в руках, наблюдая, как северная столица просыпается. За окном виднелись шпили Петропавловской крепости, а дальше, за Невой, возвышались знакомые купола и башни исторического центра.
Город изменился за эти четыре года. По каналам неспешно плыли грузовые баржи с магическими двигателями – их мягкое голубое свечение создавало причудливые отражения в воде. На набережных прогуливались ранние пешеходы, кто-то из них держал в руках светящиеся артефакты связи – аналоги мобильных телефонов, работающие на кристаллах памяти.
Небо над городом рассекали только птицы и редкие дирижабли общественного транспорта. Летающие автомобили в черте города были строго запрещены после серии аварий два года назад – когда маг-любитель потерял контроль над заклинанием левитации прямо над Дворцовой площадью. Теперь воздушный транспорт был доступен только за пределами города и требовал специальной лицензии.
На столике возле окна лежали вскрытые конверты с письмами от Ольги, половника Карцева и отца Виктора. Все трое, несмотря на возможность в любой момент связаться с Иваном и Майей с помощью кристалла связи, предпочитали старомодные письма на бумаге. Иван как-то спросил, почему они до сих пор тратят время на эти пережитки прошлого? На что получил довольно аргументированный ответ. Бумага и чернила легко принимают на себя защитные чары, а значит становятся недоступны для тех, кто желает их прочесть. Использование эпистолярного жанра не было прихотью, так было нужно для сохранения тайны.
У Ольги Андреевны и Бориса Петровича все было хорошо, они занимались организаторской работой, налаживали дипломатические связи с Соединенными Штатами Америки— обычная рутина чиновников высшего звена.
Отец Виктор тоже не сообщил ничего экстраординарного. Он вел службы в храме, держал пост и много работал.
Жизнь обрела размеренность, о которой Иван когда-то мечтал, но теперь она временами казалась ему слишком предсказуемой. Работа в Департаменте контроля магических явлений, который он возглавлял уже два года, превратилась из череды смертельных схваток в рутину лицензирования магов, проверки артефактов и административных разбирательств.
Большую часть времени он проводил не сражаясь с монстрами, а выдавая разрешения на использование боевой магии, штрафуя нарушителей за несанкционированное колдовство в общественных местах и объясняя журналистам, почему нельзя позволить каждому горожанину иметь магический меч.
