Александр Немов стоял перед голографической проекцией, занимавшей центральную часть лаборатории исследовательской станции "Гюйгенс" на Титане. Его длинные, преждевременно поседевшие пальцы скользили по виртуальному интерфейсу, перемещая трехмерные графики и спектральные линии, словно дирижер, управляющий безмолвным оркестром данных.
Шестой час подходил к концу, а он всё глубже погружался в аномалию атмосферы экзопланеты HD 219134 b. Немову казалось, что он слышит музыку в этих цифрах – симфонию, которую никто, кроме него, не способен уловить. Изотопные соотношения азота и кислорода в атмосфере планеты, расположенной в 21 световом году от Земли, содержали паттерн, слишком правильный для естественных процессов.
– Искусственное происхождение, уровень вероятности восемьдесят семь процентов, – пробормотал он, делая пометку в рабочем журнале.
Станция вокруг него жила своей обычной жизнью – слышался приглушенный гул систем жизнеобеспечения, временами прерываемый голосами других исследователей и техников. Но для Немова это был лишь фон, белый шум, от которого он научился абстрагироваться много лет назад.
Внешнее освещение станции переключилось в ночной режим, сигнализируя о конце рабочего дня. Титан совершал свой медленный оборот вокруг Сатурна, и за толстыми стенами станции оранжевая метановая дымка спутника постепенно погружалась в тень газового гиганта. Но для Немова смена суток была лишь помехой – он предпочитал работать, когда лаборатория пустела, и голографические проекции становились единственным источником света.
– Доктор Немов, вы снова игнорируете циклы отдыха, – раздался механический голос ИИ-ассистента станции.
– Ты же знаешь, что это просто рекомендация, АРЕС, а не приказ, – ответил Немов, не отводя глаз от данных.
– Протоколы благополучия станции "Гюйгенс" рекомендуют как минимум шесть часов сна после восемнадцати часов бодрствования для оптимальной когнитивной функции, – настаивал искусственный интеллект.
– Когнитивная функция на девяносто семь процентов от оптимума. Вполне приемлемо, – парировал Немов, и уголок его губ едва заметно дрогнул, обозначив подобие улыбки.
Он сделал жест, и система вывела новый массив данных – результаты его последней модели сравнительного спектрального анализа. В лаборатории стало заметно тише – последние коллеги разошлись по жилым отсекам. Немов был рад этой тишине. Социальные взаимодействия утомляли его; ему всегда казалось, что он тратит драгоценные ресурсы мозга на поддержание бессмысленных разговоров вместо того, чтобы направлять их на решение действительно важных задач.
