– Есть одна легенда, – произнёс Лес, когда я попросила рассказать что-нибудь ещё. – Очень старая легенда. Тогда я был шире, гуще. И чуточку страшнее. Людям запрещено было приходить ко мне.
– Почему? – я поёжилась. Показалось, что под зелёными сводами потемнело.
– У меня жили дикие животные – намного больше, намного опаснее тех, кто живёт у меня сейчас. К тому же, – Лес выдержал паузу, – здесь была деревня оборотней.
***
По чаще рыжим ураганом неслась бурая волчица. Под лапами мягко шелестела трава и прошлогодние листья. Тонкие ветки с колкими сучьями хлестали её по бокам, били по глазам. Глаза слезились, дорога то и дело тонула в полупрозрачной мутной дымке. Но волчицу вёл нос. И вёл к реке.
По воздуху разливался сладковатый запах лесных плодов и переспелых ягод. А ещё железа, алого и ядовитого.
Листья стремительно теряли зелёный цвет и, пытаясь укрыть волчицу в своей пёстрой тени, мешались в жёлтые, рыжие и бурые пятна. Она чувствовала на себе чужие взгляды, старалась бежать быстрее и с удовольствием отмечала, как мышцы снова наполняются силой, шерсть сливается с природой и зверя теряют из виду. Преимущество, которое было необходимо.
В прозрачной прохладе вечера, наполненной ароматами осени, явственно чувствовался запах крови. Он тянулся лентой между деревьями, петлял, обводил валуны, но ни на секунду не исчезал. Учуять его было просто. Алая, ядовитая, свежая кровь.
В железистом запахе замерцала влажная пыль – река была совсем близко. Спелые плоды и едва уловимая осенняя гниль остались за спиной. Воздух заполнили собой кровь и вода. Раненый человек лежал на берегу. Ещё живой, но очень слабый.
Бурые, ещё не потерявшие листву кусты расступились и пропустили волчицу к реке. Она сразу увидела человека. Он безвольной сломанной куклой лежал на берегу у самой воды.
Это был мальчик лет тринадцати, бледный и грязный. В коротких каштановых волосах запутались листья и тонкие веточки: он бежал долго, не разбирая дороги. Коричневые штаны и длинная, когда-то белая рубаха, подпоясанная синим куском ткани, выдавали в нём жителя деревни за лесом. Теперь от одежды остались одни лоскуты, подкрашенные алым.
Рана на плече мальчика кровоточила. Глубокие отметины – явно следы острых клыков – чернели сгустками, и волчица, дёрнув носом, обнюхала его лицо. Мальчик улыбнулся, попытался увернуться от длинной шёлковой шерсти, щекотавшей щёки, но болезненно поморщился. Погладил волчицу по загривку, но рука его была слабой и тут же упала на землю.
– Здравствуй, – мальчик прикрыл глаза. – Ты убьёшь меня?
