Год 1453 от Рождества Христова. Пока на востоке рушится сто тысячелетняя империя Ромеев под натиском османов, на западе, в дымящихся лесах Прибалтики, продолжается своя, малая, но не менее жестокая война. Немецкий орден, некогда грозная сила, теснимый объединенной мощью Польши и Литвы, цепляется за последние опорные пункты. Но не только люди воюют здесь. Земля, пропитанная кровью язычников, крестоносцев и местных племен, помнит все. И иногда она начинает вспоминать…
Отряд Ганса участвует в штурме небольшой деревянной крепости "Вороний Камень", занятой литовским гарнизоном и псковскими стрелками. Сцена описывается с предельным натурализмом: грохот таранов, свист стрел, хрипы раненых, запах крови и горящего дерева. Ганс, облаченный в легкий доспех, проявляет безжалостную эффективность, пробиваясь к воротам. В разгар боя он получает удар в бок от спрятавшегося в руинах горожанина – не смертельный, но глубокий и грязный, в живот. Немецкая атака захлебывается, подходит подкрепление, и остатки отряда Ганса, бросив раненых, в панике отступают в призрачный, болотистый лес, оставив его умирать.
Ганс приходит в сознание. Боль, жажда, холод. Он пытается ползти, но лес будто сжимается вокруг него. С наступлением сумерек его находят не живые. Он слышит детский плач и видит полупрозрачную фигуру девочки в обгоревшей одежде, которая стоит между деревьев и смотрит на него пустыми глазницами. Ганс, списывая это на бред и лихорадку, пытается отогнать видение, но девочка лишь шепчет на непонятном ему языке, и от этого шепота кровь стынет в жилах. Это не мольба о помощи, это – проклятие. Ночь для него превращается в ад, населенный тенями павших им солдат и жителей крепости. Они не нападают, они лишь смотрят. И их взгляд полнее любой физической пытки.
На третьи сутки, уже почти безумный, изможденный и израненный духовно сильнее, чем физически, Ганс слышит русскую речь. Это небольшая разведывательная партия Ивана Секиры. Они находят ландскнехта. Молодые ратники горят желанием прикончить "пса-рыцаря", но Иван останавливает их. Он смотрит не на рану Ганса, а в его глаза – и видит в них отражение того, что сам не раз встречал в этих лесах. "Не трогайте его. На него уже нашла охота не наша. Он и так свой ад принимает". Несмотря на протесты своих людей, Иван приказывает забрать Ганса. Это не акт милосердия, а нечто большее – акт понимания законов этой земли, где оставленный враг может стать оружием против тебя самого.
Призраки становятся физически ощутимыми. Лес оживает, нападая на всех – и русских, и немцев. Ганс, проходя через катарсис, начинает вспоминать лица тех, кого убил, и осознает свой грех. Он из жертвы превращается в единственного, кто может видеть "устройство" этой потусторонней угрозы. "Вороньий Камень" был построен на месте древнего капища, и кровь, пролитая Гансом, стала последней каплей, пробудившей древнего, дохристианского бога войны и мести, питающегося страданием.
