Военный роман:
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ: ВСПЫШКА
Автобус, везущий людей из прифронтового городка на завод, резко затормозил. Сирена воздушной тревоги прорезала свинцовое небо.
– Всем выйти! Немедленно в укрытие! – крикнул водитель, и его голос дрожал.
Все вышли из автобуса и тревожно смотрели в небо, туда, где-то высоко, за облаками, гудел вражеский самолет-разведчик. В каждом сердце стучал один вопрос: на его борту ядерная бомба? Что делать нам? Паника парализовала волю. Одни, обезумев, предлагали бежать в поле, другие – спрятаться по подвалам ближайших домов. Большинство молчало, не зная, что предпринять, застыв в оцепенении.
Андрей, не раздумывая, рванул к дверям полуразрушенного школьного здания. «Подвал! Только подвал!» – стучало в висках. Он слетел по ступеням в темноту, толкая перед собой кого-то. И тут… Не сверху, а сбоку, из самого низа здания, раздался оглушительный грохот. Не ядерный, но страшный фугасный удар. Вражеская бомба прямого попадания.
Вспышка была ослепительной. Андрей почувствовал, как тело обожгло жаром и сотрясением, оглушило, придавило обломками. Взрывная волна, и все, что было дальше, он не помнил.
Очнулся он от резкой боли во всем теле. Где-то рядом плакали, стонали, кричали. Лицо обожжено, одежда дымилась и местами прикипела к коже. Над ним склонилось суровое лицо незнакомого офицера в запыленной форме.
– Жив еще? Тебя спасла одежда, – прокричал офицер, чтобы перекрыть звон в ушах, – шинель толстая, хоть и обгоревшая… Держись, браток. Теперь наш медпункт здесь.
Его перенесли в уцелевшую часть подвала, превращенную в импровизированную перевязочную. Андрей оказался среди комнаты, где под тревожный свет коптилок суетились несколько женщин и юноша. Сквозь пелену боли он узнал одну из женщин – это была его Ольга. Другая, перевязывающая ему руку, – его дочь Катя. Остальные женщины что-то делали: кипятили бинты, помогали раненым.
Андрей пытался улыбнуться жене, сказать, что жив, но из горла вырвался лишь хрип. Вдруг к нему подошла одна из незнакомых медсестер – черноволосая, с огромными усталыми глазами. Она, не говоря ни слова, наклонилась и поцеловала его в лоб, оставив на лице и грязной шинели яркий след от помады.
– Выживай, солдат, – прошептала она хрипло. – Ради нас.
Это был порыв милосердия, усталая благодарность живому, но Ольга, измученная страхом за мужа, увидела это иначе. Ревность, копившаяся все месяцы разлуки и войны, прорвалась наружу. Она с криком накинулась на мужа, обвиняя в измене, в том, что он здесь с другой, пока она день и ночь ждала его весточки.
