Пролог: Шёпот асфальта
Дождь в Нуарисе был другим. Он не очищал, а стирал границы. Неоновый оранжевого света заправочной станции растекался по мокрому асфальту, сливаясь с тусклым жёлтым светом уличного фонаря, который мигал, словно на последнем издыхании. Для людей город заканчивался здесь, на окраине старого промышленного района – грудой ржавого металла и битого кирпича.
Но для тех, кто мог видеть, всё было иначе.
Стена заброшенного завода была испещрена не только граффити. На уровне чуть выше человеческого роста проступали бледные, фосфоресцирующие линии – предупреждающие знаки на забытом языке, символы собственности или просто следы, оставленные проходящими сущностями. В лужах отражалось не только небо, но и мелькали тени иных форм жизни, спешащих по своим нечеловеческим делам.
Именно здесь, в полуразрушенном цеху, где пахло озоном и старыми страхами, лежало тело. Молодой человек, лицо которого застыло в маске немого ужаса, глаза остекленели и уставились в протекающую крышу, за которой клубилась неестественно густая тьма.
На стене над ним кто-то вывел символ. Не краской. Казалось, обугленной плотью или силой, которая выжигала камень. Знак был сложным, древним, и от него исходила звенящая тишина, поглощающая даже звук падающих капель.
В углу, за грудой ящиков, прижавшись к стене, сидел Смотритель – маленький, сморщенный дух этого места, домовой, который помнил ещё гул станков и голоса рабочих. Его полупрозрачные руки обхватили голову, и всё его естество содрогалось от пережитого ужаса. Он видел – видел, как Тень пришла. Не человек, не зверь, а нечто старое и холодное, что пожирало свет и звук. Она не просто убила человека. Она собрала его. Забрала крик, забрала последний вздох, забрала саму суть.
И теперь Смотритель, столетия наблюдавший за сменой эпох в этих стенах, сидел в оцепенении, и в его памяти, вместо привычных воспоминаний о прошлом, проносились обрывки чужих кошмаров: падающие звёзды в чёрном небе, каменные алтари и ненасытная, вечная пустота, для которой эта смерть была лишь каплей в море, но каплей очень желанной.
Он не мог крикнуть. Он мог только шептать в безмолвный эфир, надеясь, что может быть кто-то услышит.
Глава 1: Последний вопрос
Головная боль начиналась всегда за правым глазом – тупой, навязчивый гвоздь, вбиваемый в сам мозг. Эвелина Воронова зажмурилась, стараясь дышать глубже. В пальцах она зажала старые карманные часы – латунные, с выцветшим циферблатом. Вещь мертвеца.
«Всего на минуту, – мысленно повторяла она себе мантру. – Только вопрос. Только ответ. И выход».
