Дождь стучал по крыше и оконным стеклам старого дома на утесе не мелодией, а монотонным, навязчивым стуком. Так стучит метроном в пустой комнате. Или капли воды в подвале, где висит на крюке туша. Алан Крисп сидел в кресле у камина, в котором не горел огонь, и пытался читать. Слова расплывались перед глазами, превращаясь в знакомые, выжженные болью образы. Он видел не буквы, а широко раскрытые глаза дочери в тот последний миг, прежде чем дверь камеры захлопнулась навсегда. Он слышал не дождь, а ее тихий, безразличный голос: «Ты поймал монстра, папа. Поздравляю. Теперь ты знаешь, чья кровь течет в твоих жилах».
Снаружи завыл ветер, и скрипнула входная дверь. Алан вздрогнул, судорожно сжав подлокотники. Это был не ветер. Скрип был слишком четким, металлическим – звук засова, который кто-то пытается тихо открыть.
Он замер, вслушиваясь в стук своего сердца. Они нашли меня, – промелькнула параноидальная мысль. Ее поклонники. Мстители. Но нет. Это было бы слишком пафосно. Его ад был не в чужой мести, а в его собственной, вечно живой памяти.
Шаги в прихожей были тяжелыми, мокрыми, уверенными. Не крадущимися. Чужой.
– Алан? – раздался голос, который он не слышал больше пяти лет, но узнал бы из тысячи. Голос, полный той самой дешевой федеральной бравады, которую он когда-то сам же и прививал своему протеже. – Алан, это Джейкоб. Джейкоб Рид. Я вижу твои следы у двери. Не притворяйся, что тебя нет дома.
Алан не пошевелился. Он смотрел на дверь в гостиную, ожидая, что она откроется. Он надеялся, что если будет сидеть достаточно тихо, этот призрак из прошлого просто уйдет.
Но дверь открылась. На пороге стоял Джейкоб Рид. Он вырос, стал шире в плечах, а во взгляде появилась усталая жесткость, которой раньше не было. С его плаща на половик стекали лужицы.
– Боже, Алан, – выдохнул Джейкоб, окидывая взглядом полумрак комнаты, запыленные полки и пустой камин. – Похоже на склеп. Ты так и живешь?
– Я так и выживаю, Джейкоб, – тихо, почти шепотом ответил Алан. Его голос звучал хрипло от неиспользования. – А ты всё ещё врываешься без стука. ФБР это одобряет?
Джейкоб сбросил мокрый плащ на стул и достал из внутреннего кармана пиджака тонкий конверт.
– Мне нужна твоя помощь. Официально. Дело… особенное.
– Уходи, – Алан отвернулся к окну, за которым бушевала серая мгла. – Я вышел из игры. Я не консультирую. Я ничем не могу тебе помочь.
– Ты единственный, кто может. Я прочитал все твои старые дела. Такого еще не было. – Джейкоб не двигался с места, держа конверт в руке, как причастие. – Три тела. За четыре месяца. В радиусе пятидесяти миль. Местные копы в ступоре. Шериф уже не спит третью неделю.
