– Пора бы уже собираться, – сказал Ронан и натянул на плечо дорожную сумку.
Из-за угла появилась его жена Елена с тряпкой в руках. Больше всего в тот момент Ронану хотелось поцеловать и обнять её. Для него это был особенный день и особенная работа, к которой следовало подготовиться. Имелась в виду подготовка моральных принципов и запретов, ведь Ронан был наёмным убийцей чудовищ, и его заказом была голова суккуба, что жил за Зелёной горой. Ему хотелось подчеркнуть сегодняшний день сантиментами, ведь суккуб, как известно, способен соблазнять своих жертв, и Ронан сильно переживал по этому поводу. Он посмотрел на жену грустными глазами, уже мирясь с тем, что сегодня его брачная жизнь закончится.
Но такого Ронан не переживёт. Он был верным мужем, но и видным мужчиной, а последнее становилось испытанием его воли и умения обуздывать животные позывы. В общем, Ронан был строг к себе и всю жизнь искал или придумывал правила, которым старался следовать, чтобы чувствовать в себе ту самую силу воли, дарующую бесстрашие перед смертью. Увидев лицо жены и её рыжие волосы, он потянулся, чтобы получить заветный, а может, и последний поцелуй. И он получил его – и даже немного больше.
– Я знаю, куда ты сегодня идёшь. И знай: что бы там ни случилось, я буду ждать тебя здесь, в нашей лачуге, с жаром в сердце и печью в душе. Знай, что ты и дальше будешь моим мужем, тем человеком, которого я люблю не за поступки, а вопреки всем твоим терзаниям. Я буду здесь, и ты приходи сюда. Не забывай путь домой.
Ронан в последний раз провёл рукой по волосам Елены, заглянул в её изумрудные глаза и, скрипнув дверью, покинул дом. Помимо двери, скрипело и его сердце, ноюще сжимавшееся под напором чувств, словно голова от постоянных меланхоличных размышлений. По дороге к горе он смотрел в лес, но взор его был направлен внутрь, на собственные переживания. Впервые за всю жизнь наёмника он действительно поддался тревоге; нервы слабели, а воля рушилась, будто фундамент гранитного памятника.
Бремя давило на него мученически, силы покидали, и он раньше времени остановился на привал, чтобы дать отдых ногам и рассудку. Вечер медленно укутывал мир в свою тёмную вуаль, и где-то посреди неё горел робкий свет разведённого костра. Возле него сидел Ронан и смотрел, как извиваются язычки пламени, а тьма поглощает его разум. Он не отводил глаз от прыгающих огоньков; их озорная игра всё больше вгоняла его в тоску. Заранее предвидя исход миссии, он уже разочаровывался в себе и своих принципах.
Утро встретило Ронана хмурым небом и тонкими струйками дождя, бившими о камни. Ливня не было, но воздух оставался влажным, и Ронан вздрогнул. Он собрал вещи и отправился в путь. Тяжёлый сон и дорога в гору утомляли, и он по многу раз останавливался у какого-нибудь камня, чтобы перевести дух.
