Пальцы опалило, и пришлось закусить губу, чтобы сдержать крик. Дыхание стало горячечным, прерывистым. Такое ощущение, будто кости внутри нагревались, раскалялись, пульсировали неведомым жаром, который вот-вот готов был просочиться наружу.
Обжигающе.
Больно.
Сейчас должно отпустить.
Надо перетерпеть.
Нет выбора. Слишком хорошо я знала, чего может стоить единственная ошибка.
Задержать дыхание, про себя сосчитать до десяти – и медленно выдохнуть. Жар стремительно уходил. Вот так, еще несколько мгновений…
Но если звуки я могла запереть внутри себя, то свечение на кончиках пальцев контролю не поддавалось. Проклятье!
Я зажгла на один светильник больше. Непозволительное расточительство, но, думаю, оно для меня позволительно в день собственной помолвки. Тем более что этот брак призван решить большую часть финансовых проблем семьи.
Вдох-выдох. Медленно, как мама учила.
Свечение силы поблекло, почти истаяло.
Еще немного.
Однако шаги в коридоре, конечно, не собирались ждать удобного для меня момента.
– Гиацинта? – Сестра вошла в нашу общую комнату и с тревогой и любопытством посмотрела на меня. – Ты тут как?
Я разместилась так, чтобы мои руки от глаз сестры закрывал туалетный столик, и изображала мечтательный взгляд на собственное отражение в зеркале. Не то чтобы оно сильно отличалось от того, что я видела там изо дня в день. У нас не было денег готовиться к помолвке с пышным блеском.
– Мне нужно еще немного времени.
– Хорошо, я скажу… всем, – кивнула Кэт. – Твой жених с матерью уже прибыли. И они притащили с собой эту противную леди Хьюрт и еще несколько человек. Теперь расхаживают там внизу с брезгливым видом. Отец с удовольствием бы выставил их, но мы не можем позволить себе гордость.
Сможем, как только я выйду замуж за Хадмота Шарта. Ради этого, собственно, все и затевалось.
Пальцы перестали светиться.
Можно перевести дыхание. Подавленная сила никогда еще не напоминала о себе чаще одного раза в сутки.
– Скоро спущусь, – повторила я чуть увереннее.
Сестра кивнула и направилась к двери, но на пороге обернулась.
– Не думай, мы понимаем, что ты для нас делаешь, – заверила она, опустив взгляд. – И очень благодарны.
Знаю.
Ответом ей получилась слабая улыбка, после чего Кэт наконец оставила меня одну. Ненадолго.
Нет, Хадмот Шарт не был старым, уродливым или жестоким. Ничего подобного. Он был любимым сыном властной матери, изнеженным, слабым и вечно чем-нибудь болеющим. В их особняке постоянно обитал лекарь, к «бедному мальчику» в его двадцать три до сих пор была приставлена нянька, и мне четко дали понять, что не ждут от меня наследников, но ждут денной и нощной заботы о муже.
