Глава 21 – Ночь, когда всё решилось
Ночь опустилась на Салем как тяжёлое бархатное одеяло – тёплое только на ощупь, холодное в глубине. Уличные фонари отбрасывали узоры на булыжник, ветер играл совсем несмело, будто боялся разбудить спящих духов. Настя шла рядом с Ноа, и весь мир сжался до этих двух шагов: её сердце, его шаги, тёплый запах дождя, который недавно прошёлся по городу. Она не могла понять, почему внутри всё так громко: может, потому что ночь обещала перемены, а может – потому, что её интуиция уже давно шептала об опасности.
– Ты молчишь, – сказал Ноа тихо, не отрывая глаз от её лица. – Что-то случилось?
Она хотела ответить одинаково легко, как раньше – «ничего», «всё в порядке», – но слова застряли где‑то между горлом и сердцем. Вместо этого Настя взяла его руку. Его ладонь была холодной и неожиданно твёрдой; она почувствовала ритм его пульса – не столько человеческий, сколько… другой, ровный, как машина с точным механизмом.
– Это было настолько… странно сегодня, – прошептала она. – Всё это ощущение, как будто за нами кто‑то следит.
Ноа улыбнулся так, что улыбка не согревала, а окаменяла.
– Они рядом, – сказал он просто. – Виктор пришёл рано.
Слово упало, как камень. Настя знала этого имени по шёпоту Ноа и по запахам, которые Элла однажды, за кружкой крепкого чая, пыталась описать – запах старых битв, охоты, покрытых ржавчиной цепей. Виктор – тень, что не отпускает прошлого, тот, кто не умеет жить просто. Его имя никогда не произносили без тревоги.
– Почему он здесь? – спросила она, и в голосе её прозвучал страх, от которого она сама хотела спрятаться.
– Потому что ему нужно было время и место, где ты была бы рядом с ним, – ответил Ноа. – Потому что он знает, как манипулировать страхом и доверием.
Они шли по узкой переулочной улице, где по бокам стояли старые лавочки и потёртые вывески. По плану они должны были встретиться с Эллой в антикварной лавке у старого маяка: женщина обещала показать Насте копию дневника, который, возможно, содержал ключ к прошлому Ноа. Но план был не тот, что нарисовали на бумаге. План был чужим, и он работал по своим правилам.
Когда они повернули за угол, мир взорвался – не звуками, а движением. Из дверей маленького кафе выскочила фигура в чёрном плаще, за ней следом – двое с лицами, закрытыми шарфами. Свет фонаря высветил лицо Виктора: он был моложе, чем Настя представляла, но в нём не было мягкости. Лицо его было вылеплено из напряжения. Глаза – холодные, как лёд в бутылке.
– Ну, вот и вы, – произнёс он с ядом в голосе. – Думал ли я, что найду вас так легко? Нет. Но судьба любит иронизировать.
