Марс дышал сквозь стекло. Не воздухом – его здесь почти не было, – а тишиной. Глухой, всепоглощающей, давящей тишиной, которую не мог нарушить даже монотонный, навязший в зубах гул систем жизнеобеспечения. Он был похож на звук умирающего механизма, фоновый шум апокалипсиса. Эта тишина просачивалась сквозь шестислойный, армированный сталью и поликарбонатом купол агросектора «Кронберг-5», наполняя пространство между рядами чахлых, желтеющих под искусственным солнцем ростков пшеницы ощущением абсолютной, беспросветной тщетности. Воздух пах стерильной пылью, озоном от перегруженных фильтров и сладковатым, болезненным запахом гниющей гидропоники – аромат поражения.
Ян Вернер провел ладонью по шершавому, покрытому белесыми пятнами листу. Лист скукожился, рассыпаясь в пальцах буроватой, безжизненной пылью, оседая на засаленный рукав его комбинезона. Еще одна неудача. Еще один день, прожитый впустую. Вся его жизнь, вся его карьера великого ботаника Земли, привезшего с собой драгоценные геномы из легендарных садов Альма-Матер, уперлась в красную, безжалостную стену марсианской реальности. Он был силён, умен, оснащён лучшими технологиями. Но он был садовником, явившимся на поле битвы с лопатой, в то время как сама планета вела против него тихую, химическую войну на истощение. Технологии, удобрения, акриловый свет, жёсткий ультрафиолет – всё, что заставляло цвести пустыни на Земле, здесь лишь иссушало, калечило, превращало в прах. Почва отторгала чужака с молчаливым, древним упрямством старого, озлобленного бога.
Его коммуникатор на запястье резко и пронзительно пискнул, разрезая тишину, как стеклорез: «Совещание у администратора Кроу. Пятнадцать минут, доктор Вернер. Тема: оптимизация ресурсов». Ян вздохнул, и этот вздох отдался эхом в его пустой каморке. Кроу. Человек-функция, человек-отчёт. Он видел в мире лишь столбцы цифр, графики поставок, калорийность и коэффициент полезного действия. Он уже на предыдущих совещаниях, щёлкая пальцами по голограмме убытков, говорил о «перераспределении ресурсов» с бесперспективного агросектора на промышленные синтезаторы протеина. «Питательная масса пятого класса, но стабильная, Вернер. Людям нужны калории, не эстетика». Это была бы окончательная капитуляция. Признание того, что жизнь здесь невозможна. Что они обречены на существование в мире пластмассы и дрожжевых культур.
Ян отвернулся от унылых грядок и посмотрел на маленький, упрямо зеленевший в углу, под специальной биолюминесцентной лампой, росток. Его тайная надежда. Его Галатея. Яблоня. Malus domestica. Последняя из двадцати. Остальные погибли, не выдержав марсианской тоски. Он выключил свет, погрузив сектор в густую, почти осязаемую тьму, и вышел, но повернул не в сторону административного блока. Ноги сами понесли его прочь – по бесконечно длинным, похожим на артерии мертвого гиганта коридорам, мимо гудящих реакторов, к заброшенному шлюзу вспомогательного сервисного тоннеля. Тому, что, согласно слухам и старым схемам, вел не в другую часть купола, а наружу, в запретную зону, в Долину Теней. Туда, куда ходить было строжайше запрещено приказом самого Кроу. Но что оставалось терять человеку, который уже потерял всё, ради чего жил?
