Мак Брэзел. Ночь со 2-го на 3-е июля
Гроза пятилась за горизонт. Где-то ещё ворчал гром, но над головой уже раскинулось чистое ночное небо. Промытый летним ливнем воздух стал особенно свежим, приятно пахнущим мокрой землёй, травой и озоном.
Старик Уильям Уэр Брэзел, для знакомых просто «Мак», торопился загнать отару в загон. Гроза уходила, но впереди была ещё целая ночь и – кто его знает?..
Мак наклонился, отыскивая, запропастившийся где-то в мокрой траве, второй конец верёвки от ворот загона, как вдруг краем глаза заметил ярко-белый, словно от гигантской сварки, всполох на небе. Свет сделал ночь на миг прозрачной, будто её вывернули наизнанку. Почти сразу докатился… Нет не гром, а глухой и чудовищно сильный хлопок, будто кто-то невидимый пребольно ударил ладонями по ушам.
Брэзел зажал пальцами нос и силой дунул, не открывая рта. В ушах что-то хлопнуло, и слух восстановился, обрушив на него оглушительно звенящую тишину. Не было слышно даже неуёмных цикад. Полу оглушённый Мак, затряс головой и тут ему по глазам резанула ярчайшая красно-жёлтая зарница.
Мак сплюнул, затянул жерди, и задержал взгляд на сбившихся в кучу беспомощно блеющих овцах.
Только что бывший чистым, воздух начал наполняться чем-то едким, щелочным, отдавая во рту металлической оскоминой. Прерия затихла и замерла в ожидании неизвестного.
И в неё пришёл новый и чуждый для прерии звук…. Словно паровоз, с шипящим свистом, неожиданно выпустил под ноги пар. Так противно свистит недовольный металл, когда его, раскалённый, резко суют в воду. Раздался звонкий треск, словно где-то неподалёку лопнуло оконное стекло, не выдержавшее жара пламени. И вся эта какофония звуков вдруг завершилась ещё одним глухим раскатистым взрывом.
Так рвались 149-миллиметровые снаряды бошей под Сен-Миелем в далёком 1918-ом.
Потянуло острыми и чуждыми запахами – расплавленного камня и горящего металла.
Очевидно с неба свалилось что-то большое. И оно кроваво дышало сейчас там в нескольких сотнях ярдов от Брэзела.
Над тёмными силуэтами холмов в небо потянулся фосфоресцирующий дымок, подсвечиваемый снизу багровым отсветом. Будто бы, за холмом тлел гигантский уголёк.
Мак сплюнул, затянул жерди ворот верёвкой и, бросив последний взгляд на беспокойно блеющих овец, упрямо зашагал к дому. Что бы там ни упало – это не его забота. Лезть туда он не станет. С военными он уже сталкивался, и меньше всего ему хотелось иметь дело с федеральными агентами.
