⁂
Меня зовут Пьер Чарльз Грей (младший). Раньше, давным-давно, моя фамилия была Флетчер, но когда мама вышла замуж за Квентина и он меня усыновил, мы все стали Греями.
Мне одиннадцать лет.
И это моё завещание.
Перьевой венец сиу, лук и трубку мира я оставляю дедушке, Томасу Олдриджу. Коллекцию миниатюрных паровозиков получит мой брат, Том Грей (младший-младший) – только пусть не играет с ней, пока не вырастет. Квентину я завещаю свой журнал вымышленных путешествий, а также руководство по разведению и уходу за воображаемыми пушистыми драконами. А моей маме…
⁂
– Мистер Грей, сэр.
Пьер вздрогнул и поспешно захлопнул – теперь уже не особо – секретную тетрадку. Озабоченный судьбой любимых сокровищ, он не заметил, что Оскар подглядывает.
– Если ты переживаешь, что твоё имя не упоминается в завещании, – прошептал он, – так это я просто ещё до него не дошёл.
– Нет, сэр. Я переживаю… кхм. Я не одобряю саму идею составить завещание.
Пьер закатил глаза – между прочим, на сырой, покрытый паутиной и плесенью потолок. Что люди, что гномы, что домовые… его окружали неисправимые оптимисты. Это так угнетало.
– Чем же плоха такая идея, когда мы заперты в тёмной комнате без окон и надежды на спасение? Я должен успеть составить завещание, пока голод не затуманил мой разум.
Оскар закатывать глаза не умел.
– Смею заметить, сэр, – он сверился с часами на цепочке, – что заперты мы несколько часов. А перед этим вы плотно поужинали тушёной говядиной с отварным картофелем и рисовым пудингом на десерт.
– Верно, – согласился Пьер. – Но приближается время завтрака, и если я не получу свои два круассана, яйцо пашот с ломтиками ветчины и салатом кресс, паштет и – на десерт – брусничное варенье, то буду очень несчастен… Кстати! Надо дописать про здравый ум.
– Что будет с мадам, когда она увидит вашу тетрадь?
– Сразу после того, как найдёт моё исхудавшее бездыханное тело? Не думаю, что завещание произведёт на неё такое уж впечатление.
Подбадривать Оскар тоже не умел. Мысленно откинув бездоказательные аргументы вроде «всё будет хорошо» и «ну-ну…», он на некоторое время замолчал. Тогда в разговор вмешался третий человек, запертый вместе с ними. Его чуть скрипучий, с нотками презрения голос прозвучал крайне раздражённо.
– Без печати нотариуса твои каракули не имеют юридической силы, эм… мальчик. Лучше напиши, как мы все тут оказались. И не забудь отметить, что всё это твоя вина.
