Оазисы. Книга 4
Глава 1
Он замечал, конечно, северянок и раньше, но только теперь обратил внимание на то, как много женщин у северян занимают разные руководящие или важные посты. Вот и теперь из четырёх человек, приехавших по его душу с севера, было две женщины. Обе высокие, худощавые, с поджарыми задами и сильными ногами. Груди маленькие, лица вполне миловидные. Не самые яркие красавицы, но рост, сила, определённая грация и хороший вкус были визитной карточкой северянок.
Их возраст точно определить нет никакой возможности. Этих женщин можно было описать одним дурацким словом – «порода». Так в Соликамске говорили друг о друге местные дамы, относившие себя к высшему обществу. Горохов читал книги и знал смысл подобных словечек, но терпеть их не мог. Не любил он эти выражения, наверное потому, что он-то как раз выходил из людишек самых низкопородных, из тех самых людей, которых местные женщины либо с неприязнью, либо с насторожённостью называли степняками. И которых, конечно, никто не путал с казаками, так как хоть и нехотя, но городские готовы были признавать казачью знать почти как равных. Это, наверное, потому, что казаки представляли большую военную силу, мощь, которую толком никто не мог определить, взвесить. Даже сами казаки. А ещё эти воинственные кочевники держали в руках значительную часть прибрежной торговли на реке. То есть были и богатыми, и опасными… Пусть даже и дикарями. И некоторые городские не гнушались приглашать атаманов с семьями иной раз погостить в городе. В общем, эти худые и въедливые бабы с севера совсем не походили ни на городских красоток из высшего общества, изнуряющих себя в спортивных залах и бассейнах и совершенствующих свои фигуры у местных хирургов, ни на степных женщин, измученных бесконечным тяжким трудом. Ну уж а на казачек они походили ещё меньше. Северянок никто и никогда с другими женщинами не путал. И с недавних пор уполномоченный знал, почему.
Биоты. Чёртовы биоты.
– Андрей Николаевич, вы могли бы не курить? – спокойно спросила одна из этих баб, та, что сидела слева, на самом краю. Брюнетка со светло-серыми глазами. Фамилия её была Самойлова, а имя он прослушал. До сих пор она ничего не говорила, не выпускала карандаш из руки, что-то всё время отмечала в своих бумагах, и это был первый её вопрос.
– Мог бы, – сухо ответил уполномоченный, но даже и не подумал потушить подожжённую сигарету в пепельнице перед собой; напротив, он сделал очередную затяжку и выпустил струю дыма в потолок. И, как назло, у него запершило в горле, и не удивительно, шёл уже четвёртый час их общения, и, кажется, это была его шестая или седьмая сигарета.
