Запечатанный протокол. Кабинет с видом на мерцающий купол Лунного-3.
Человек в форме с седыми висками холодными глазами протягивает
диск.
«Капитан Рейнхардт. Ваша миссия – не колонизация. Это приманка.
«Прометей» – кинжал, который мы вонзаем в сердце неизвестности.
Ваш экипаж – расходный материал во имя будущего человечества».
Она смотрит на диск, потом в глаза адмирала. Понимает: возражения
бесполезны. Они уже все решили. Две тысячи спящих душ в криокапсулах —
разменная монета в игре, правил которой она не знает.
«Как называется операция?» – ее голос звучит чужим.
«Возмездие Тисифоны». – Адмирал отворачивается к окну. – «В греческих
мифах это одна из богинь мести. Та, что не прощает предательства».
* * *
Три года спустя. Капитан Марк Воронов в своей каюте на «Прометее».
Он смотрит на голограмму жены и дочери. Они спят в основном отсеке.
Он не знает, что везёт их на заклание. Он верит в миссию спасения.
Последняя запись в личном журнале: «Старт через 72 часа. Новый дом
ждет. Мы сделаем это».
Корабль-ковчег «Прометей» плавно скользит в черноту гиперсна.
Никто не знает, что богиня мести уже ждёт их в точке назначения.
```
Почему так лучше: Пролог сразу задаёт главный конфликт, драму и атмосферу предательства. Мы добавляем сцену с Рейнхардт, чтобы показать осознанное жертвоприношение, и контрастируем с неведением Воронова. Это усилит трагизм.
ГЛАВА 1. АВАРИЙНОЕ ПРОБУЖДЕНИЕ
Сознание вернулось к Марку Воронову не постепенно, а обрушилось на него
всей тяжестью ледяного ада. Не плавное выплывание из сновидений, а
резкий, болезненный толчок в реальность, наполненную воем и болью.
*Последнее, что он помнил – тёплый свет кухни на орбите Юпитера, смех дочки, касание руки жены. И теперь – это. Ад.*
*Крио-шок.* Слово пронеслось в пронзённой болью голове, холодный диагноз, не оставляющий надежды.
Его лёгкие спазмировались, выжимая из себя остатки вязкой, обжигающей горло питательной жидкости. Он судорожно, с хрипом, на грани удушья, вдохнул – и воздух ударил в мозг: запах озона, стерильного холода и страха, *его собственного страха*, который висел в капсуле плотным туманом. Сквозь затуманенное, плывущее зрение мигали алые лампочки аварийных маячков, вычерчивая в густой тьме контуры его личной клетки – аварийной криокапсулы. Стекло люка было покрыто изнутри причудливыми узорами инея, словно мороз постарался скрыть от него ужас, творящийся снаружи.
*Сирена. Аварийная сирена.* Её вой был не просто громким. Он был *физическим* – давил на виски, выворачивал внутренности, бился в унисон с бешено колотившимся сердцем. Этот звук выметал из головы последние обрывки снов, оставляя лишь голый, животный ужас.
