ГЛАВА 1
– От, туточки и живёт наша ведьма.
Вся деревня знала, что день сегодня неприёмный, однако ж бабку Подарёнкову, притащившую кого-то постороннего с самого утра, это не смущало.
– Ты уж не обижай её, сынок, хорошая у нас ведьма, а что нелюдимая – то так и надобно, а то ж мы ей на голову сядем да ножки свесим, – продолжила бабка, регулярно поступавшая в соответствии со своими последними словами.
С вилки обратно в сковородку упал только что наколотый кусочек горячего омлета. Это ж какого обо мне тут мнения, если перед каждым мимохожим заступаются?
– Спасибо тебе, бабушка, посиди пока, отдохни, а я скоренько с ведьмой переговорю, – ответил Подарёнковой незнакомый мужской голос.
– Да некогда, сынок, обратно побегу, ить огород сам себя не выполет, – отказалась та, пока я вставала, чтобы подобраться к окну и взглянуть на гостя из-за занавески, – а ты вот что, как ведьма тебе от ворот поворот, ты ко мне возвертайся: драчену печь буду.
Дельный совет. И драчена у Подарёнковой всегда отменная, на твороге.
– Спасибо, бабушка, путь тебе добрый, – повторил незнакомец, которого я так и не увидела.
В окошке показалась бабкина спина в длинной вязаной жилетке, а шустряк уже стучал в дверь. Видно, пока я шла к окну, он уже поднялся на крыльцо. Но почему не скрипнула ни одна из заговорённых ступенек? Маг?
Стук повторился.
– Не заперто, – рявкнула я, предчувствуя неприятности.
Обычно для нежданных визитёров у меня припасена простенькая иллюзия: темнота, из которой выпархивает здоровенная летучая мышь, за ней чёрная кошка бросается в ноги, а потом разгорается свечка в подсвечнике из половинки черепа. Но в этот раз она даже не успела сформироваться.
– Здравствуй, Дайна свет Ивановна, – нараспев произнёс тот же голос.
Его хозяин оказался белобрысым парнем крестьянского вида, чуть старше меня, однако одет был по-городскому: в светлую майку, джинсы и кроссовки из мягкой кожи. Выглядел по-простецки, но без труда преодолел защитный круг и шагнул прямо ко мне.
– Добра дому твоему, благодати сердцу твоему, громкости гласу твоему, – с усмешкой произнёс он ритуальную фразу, исковеркав намёком на моё молчание.
– С чем, добрый молодец, пожаловал? Дело пытаешь или от дела лытаешь? – так же ритуально ответила я, подгребая к себе на всякий случай артефактов для обороны.
Рядом на столе стояла сковорода – последний аргумент одиноких девушек. Вилка лежала опять же. Отобьюсь.
– А ты сперва накорми да напои, в баньке попарь, а уж потом спрашивай, – он без стеснения придвинул к столу табурет, а к себе сковородку.
