Глава 1
Смеркалось. Мокрый асфальт блестел под фарами, как жидкое зеркало. Поздний вечер. Трасса между городом и дачей – пустая, как жизнь, прожитая по инерции. Он ехал быстро, слишком быстро. Радио играло что-то из восьмидесятых – странная ирония судьбы. Пальцы дрожали на руле, мысли путались: ссора с женой, звонок от сына, который снова не ответил, усталость, холод… Мгновение – и впереди вспыхнули чужие огни. Удар. Скрежет металла. Тишина.
Мир провалился во тьму. Тело перестало быть телом – только боль, свет и гул, похожий на дыхание ветра.
Когда он открыл глаза, небо было светлым. Пахло весной, мокрой землёй и сигаретным дымом «Примы». Над ним стоял парень в спортивном костюме с гербом СССР на груди.
– Эй, ты как? – спросил парень, протягивая руку. – Башку, что ли, отбил?
Он хотел ответить, но замер. На запястье – старые советские часы «Электроника». В руках – не смартфон, а потрёпанный блокнот. А рядом, на обочине, – синий ИЖ «Юпитер-3», с каплями росы на баке и тонкой струйкой дыма из глушителя.
Он поднялся. Мир вокруг был другим. Не просто старым – живым, шумным, пахнущим бензином, свежим хлебом и весной.
Издалека донеслась песня Аллы Пугачёвой – «Миллион алых роз».
Он понял: 1985 год. Он снова восемнадцатилетний.
И впервые за много лет – живой.
Он шёл знакомой дорогой, босыми ступнями чувствуя холод утреннего асфальта. Солнце поднималось над облупленными девятиэтажками, делая их почти красивыми. Каждый дом, каждый двор – как из старого сна, где всё знакомо и странно одновременно.
Во дворе уже хлопали ковры. Пахло кофе, сваренным в турке, и свежим хлебом из булочной на углу. Дети гоняли мяч, а на лавке у подъезда две бабушки обсуждали «новую серию Следствие ведут ЗнаТоКи».
Он остановился перед дверью квартиры. Сердце билось так, будто ему снова семнадцать.
Медленно повернул ключ – тот самый, тяжёлый, советский.
– Сашка, ты где шляешься? – голос матери ударил, как гром. – Я уже думала, в милицию звонить!
Он застыл. Из кухни вышла она – молодая, энергичная, с завитыми волосами, в халате с цветочками. Такой он её не видел уже тридцать лет.
Глаза защипало. Хотел сказать: «Мама… я думал, ты умерла», но язык не повернулся.
Вместо этого выдавил:
– Да так… гулял. Воздухом дышал. Мать фыркнула, обняла его – и всё стало настоящим. Тёплым. Живым. Он почувствовал – не сон, не галлюцинация. Это реальность. На столе стояла эмалированная миска с оладьями и банка варенья. Радио «Океан» шипело новости:
«Сегодня в Москве ожидается дождь. Завтра состоится заседание Верховного Совета СССР…»
