Трасса М-4 «Дон» ночью – это не дорога, а черная река, текущая в никуда. Фары фур вырывают из темноты клочки разметки, асфальта, блеклой придорожной травы, и снова погружают их во мрак. Стоя на обочине в пяти километрах от поворота на Петропавловку, старший лейтенант ГИБДД Павел (Паша) Владимирович Соколов думал не о нарушителях, а о бессмысленности этого ночного дежурства. О том, что дома спит трехлетняя дочка, и о том, что печка в его старенькой «Приоре» еле дышит, а ноябрь в Воронежской области – не время для тонких курток.
Его кличка «Паша» была настолько очевидной, что даже не считалась кличкой. Так его звали все – от начальника районного отдела до местных мужиков, которых он штрафовал за отсутствие огнетушителя. Он был своим, местным, петропавловским. Знавшим каждую выбоину на райцентров ской улице и каждый заброшенный сад, где можно летом нарвать яблок.
Дежурство тянулось, как холодная тягучая смола. Паша потер руки, похлопал дубинкой о ладонь. Процедура простая: ловить «ночных бабочек» – тех, кто решит прокатиться пьяным или на убитых колесах. Обычная рутина. Но что-то сегодня было не так. Воздух звенел. Не физически, а на каком-то внутреннем, животном уровне. Даже собаки из дальнего подворья не лаяли – будто притаились.
И вдруг эта тишина была разорвана.
Не звуком. Его отсутствием. Рев мчавшейся вдалеке фуры вдруг исчез, будто кто-то выдернул штекер из розетки мира. Паша инстинктивно поднял голову. И увидел.
Примерно в ста метрах перед ним, в полосе движения, пространство *заморгало*. Как экран старого телевизора с плохой антенной. На секунду показалась какая-то другая дорога, залитая неестественно ярким, холодным светом, затем снова чернота и асфальт. И в этот момент из точки мерцания, словно пробка из бутылки, вылетела… машина.
Но какая!
Она была низкой, обтекаемой, словно выточенной из цельного куска матово-серого металла. Фар не было видно – просто светящиеся полосы там, где им положено быть. Она бесшумно скользнула по асфальту, совершила несколько плавных, почти жидких движений и замерла прямо перед его патрульной «Приорой», будто изучая ее.
У Паши отвисла челюсть. Дубинка в руке показалась вдруг беспомощной щепкой. Сработал не разум, а дрель инстинктов и лет муштры. Он грузно ступил на асфальт, подошел к невероятному аппарату. Окно со стороны водителя растворилось беззвучно, не опустилось, а исчезло.
За рулем сидел мужчина в странном комбинезоне без швов. Лицо бледное, глаза широко раскрыты от ужаса, который явно превосходил Пашин.
