В письме было слишком много слов «временно» и ни одного – «когда».
Макс заметил это сразу, ещё до того, как дочитал до конца. Он сидел за кухонным столом, положив локти слишком близко к краю, будто боялся, что письмо может соскользнуть и исчезнуть, если он ослабит хватку. Бумага была плотная, гладкая, без единой складки – такая, какую не используют для обычных сообщений. Такую печатают, когда хотят, чтобы слова выглядели важнее, чем они есть на самом деле.
«Временно переведён в Центр адаптации для подростков с пониженным индексом полезности…»
Макс прочитал это предложение три раза. Потом ещё раз – медленно, по слогам, будто от этого оно могло измениться.
Индекс полезности.
Он знал своё число. Все знали. Его показывали в приложении, обновляли раз в месяц, сравнивали между собой, как раньше сравнивали оценки или количество подписчиков. У Макса было сорок два.
Минимум – пятьдесят.
Разница в восемь баллов выглядела смешно. Почти случайность. Ошибка округления. Но именно она сейчас решала, где он будет жить.
– Это ненадолго, – сказала мама.
Она стояла у плиты и помешивала овсянку, хотя Макс точно знал, что есть её никто не будет. В такие дни мама всегда готовила что-то привычное, будто еда могла удержать мир на месте.
– Там помогают, – продолжила она. – Подтягивают показатели. Это шанс.
Макс кивнул. Он давно заметил: если взрослые говорят слово «шанс», значит, выбора уже нет.
Отец сидел напротив и делал вид, что читает новости. Экран планшета был тёмным. Макс видел своё отражение – вытянутое, размытое, будто он уже начал исчезать.
– Я же не сделал ничего плохого, – сказал Макс.
Фраза повисла в воздухе. Никто не ответил сразу.
– Дело не в этом, – наконец сказал отец. – Сейчас мир другой. Нужно быть… полезным.
Полезным.
Макс мысленно перебрал всё, что делал за последние годы, и не нашёл ни одной вещи, которую можно было бы назвать бесполезной. Он учился. Помогал. Не мешал. Не выделялся. Возможно, именно в этом и была проблема.
В школе в тот день было странно тихо. Не потому, что никто не говорил – наоборот, говорили слишком много. Все обсуждали списки, обновления, проценты роста. Те, у кого рейтинг был высоким, старались выглядеть скромно. Те, у кого низким, – незаметно.
Списки вывесили после третьего урока.
Макс не пошёл сразу. Он знал. Просто стоял у окна и смотрел, как на школьном дворе кто-то смеётся, кто-то снимает что-то на телефон, а кто-то сидит на корточках, уткнувшись в экран. Обычный день. Почти идеальный.
Когда он всё-таки подошёл, его фамилия была во втором столбце. Под заголовком:
