Тишина космоса – это не пустота, а симфония. Гудение систем жизнеобеспечения «Омеги», тонкий шепот проходящих мимо космических ветров, далекое мерцание звезд – все это сплеталось в единую, ненавязчивую мелодию, сопровождавшую долгий полет. «Омега», как говорили ее создатели, была венцом земной инженерной мысли, триумфом человеческой дерзости, отправленной в объятия неизведанного. На ее борту, вдали от колыбели человечества, экипаж из четырех душ выполнял свою миссию – картографировать, исследовать, искать.
Капитан Алекс Воронцов, мужчина с закаленным взглядом и осанкой, будто высеченной из камня, проводил очередную проверку на мостике. Его руки, покрытые мелкими шрамами от бесчисленных ремонтов и манипуляций, уверенно скользили по панели управления. Ему было около сорока, и каждое прожитое десятилетие оставило на его лице след – легкие морщинки у глаз, выражающие смесь усталости и несгибаемой воли. «Омега» была его детищем, его ответственностью, и он нес ее с непоколебимой серьезностью.
Рядом, склонившись над голографической картой звездного неба, находился Стивен Марков, главный инженер. Его фигура была более коренастой, а движения – резкими, импульсивными. Стивен был тем, кто не любил ждать, тем, кто предпочитал действовать. Его скептицизм был такой же частью его характера, как и его блестящий ум, способный заставить любую машину работать, даже когда, казалось, все потеряно. Сегодня его нетерпение проявлялось в легком постукивании пальцами по поверхности голограммы.
Хилари Чен, ксенобиолог и антрополог, в этот момент была погружена в свой микромир – анализ данных с дальних сенсоров. Ее тонкие пальцы, увенчанные идеально подстриженными ногтями, ловко переключали окна на экране. Хилари обладала острым умом и безграничным любопытством, но ее научный подход всегда требовал весомых доказательств. Она была скептиком по профессии, всегда ищущая логическое объяснение, но при этом всегда открытой к удивительным открытиям.
А Шарлотта Рид, навигатор и специалист по дальней связи, тихо наблюдала за звездной россыпью за иллюминатором. Ее взгляд, глубокий и задумчивый, казалось, проникал сквозь бесконечное пространство. Шарлотта была самой молодой на борту, и, пожалуй, самой загадочной. Ее отстраненность от суеты экипажа, ее склонность к уединению, делали ее немного чужой даже среди своих. Она говорила мало, но когда произносила слова, в них всегда была какая-то особая, еле уловимая глубина.
