Глава 1.
Москва, конец 19го – начало 20го века. Зима, глубокий снег, особняк князя Михаила Николаевича выглядит внушительно и немного мрачно. Длинные коридоры, темные люстры, зеркала, отражающие больше, чем просто комнаты.
Князь Михаил Николаевич – интеллигентный, благородный, но с внутренней тревогой, которая растет в его душе.
Екатерина – его жена, умная, загадочная, с тайной связью с миром духов.
Снег ложился на Москву густым, бесшумным покрывалом, как будто город замер в ожидании чего-то неизбежного. В огромном особняке на Тверской улице князь Михаил Николаевич стоял у окна и смотрел на мерцающий фонарь, едва виднеющийся сквозь снежную завесу. Его зуб ныл так сильно, что каждое дыхание казалось острой иглой.
– Надо вызвать доктора, – пробормотал он себе под нос, сжимая щеку.
– Уже вызван, господин, – тихо ответила Екатерина, его жена, скользя по коридору, словно тень. – Он должен быть здесь через час.
Михаил Николаевич вызывает доктора Платонова из-за боли в зубе. Доктор прибывает в особняк на санях в снежную бурю. Уже с первых минут ощущается странная атмосфера, повозка скрипит так, будто под ней что-то живое.
Когда доктор приступает к лечению, он начинает ошибочно удалять не те зубы. Но, это не просто ошибка, вместе с зубами из князя начинают высвобождаться странные, зловещие сущности, которые он хранил всю жизнь.
Час растянулся на вечность. Михаил Николаевич ощущал, как темные углы комнаты будто сгущаются, а зеркало на противоположной стене отражает не только его лицо, но и искаженную тень, которая движется независимо от него.
Когда послышался скрип саней на заснеженной мостовой, сердце князя забилось быстрее. Доктор Платонов вошёл, закутанный в меховую шубу, его глаза блестели необычным светом, а в руках покачивался черепичный чемодан с инструментами.
– Добрый вечер, князь, – произнёс он слегка заплетающимся языком, – снег нынче не щадит никого.
– Зуб болит невыносимо, – сказал Михаил Николаевич, и вдруг почувствовал странное напряжение, словно воздух вокруг стал гуще.
Доктор улыбнулся странной улыбкой, будто знал больше, чем положено. Он разложил инструменты, но в воздухе повис запах крепкого вина, смешанный с чем-то резким, почти химическим.
– Начнем, – сказал Платонов, и первый инструмент в его руке блеснул в свете свечи.
Михаил Николаевич почувствовал резкую боль, когда врач нажал на зуб. Но, вскоре странность нарастала, соседние зубы вдруг начали пульсировать невыносимо, будто ожившие. Каждое движение Платонова сопровождалось тихим шёпотом, который, казалось, исходил из самих стен.
