С утра опять шумели под окном, мешали спать. Арик долго пребывал в пограничном состоянии между сном и явью; дремота то одолевала его, и тогда сознание проваливалось в полную грез неизведанную бесконечность, то отступала, вспугнутая чьими-то не по-утреннему бодрыми окриками. После часа маеты Арик все-таки сдался. Отбросил одеяло, под которым прятался от шума, встал и кое-как добрел до окна, однако с этого ракурса было не рассмотреть, что творится перед домом. Тогда он собрался с силами и направился в соседнюю комнату, что при размерах квартиры было практически подвигом. Отдернул штору, вышел на балкон.
На улице Гоголя снова снимали кино.
В Одессе постоянно снимают кино. И все время почему-то на Гоголя. Арик припомнил, как лет пятнадцать назад вот так же лениво наблюдал с балкона Ежи Штура, в окружении киношных «армян» проходящего мимо скульптуры на углу дома напротив – кстати, когда-то Арик жил в нем. В доме напротив.
Тогда Махульский снимал «Дежа-вю». Что снимали сейчас – бесполезно было гадать, но Ежи Штура Арик нигде не видел.
Арик постоял еще немного, поглядел, прищурившись, на море, вздохнул и побрел в сторону ванной.
На улице было так хорошо, что, умывшись-проснувшись-позавтракав, он решил прогуляться.
Спустя час Арик вышел из-под арки, с легким отвращением покосился на бестолково суетящихся киношников, обогнул съемочную площадку, огороженную полосатой ленточкой, и направился к Тещиному мосту. У кафешки он задержался, купил бутылочку пива и не спеша выцедил ее тут же, за столиком. Лето и солнце делали свое дело – настроение неуклонно улучшалось даже у Арика с его меланхоличной и созерцательной натурой.
По мосту он шел нарочито медленно, довольно жмурясь и искоса поглядывая вниз. Как всегда, в Одессе было полно туристов, поэтому Арику дважды вручали фотоаппараты и просили запечатлеть. На фоне. Арик без возражений запечатлевал – жалко, что ли?
Еще издали он заметил, что любимое место на ступенечках колоннады Воронцовского дворца занято. Сначала Арик огорчился, но чем ближе подходил, тем меньше оставалось от возникшего огорчения.
