«Филистимлянин Голиаф был огромен и силен, казалось, что маленький Давид не сможет его победить. Но Давид раскрутил свою пращу и пустил камень прямо в лоб великану. Голиаф зашатался и рухнул на землю так, что она содрогнулась. Тогда Давид поднял длинный тяжелый меч филистимлянина и, размахнувшись, отрубил ему голову».
Библия. Ветхий Завет.
========================================
Подвальное помещение пивной «Штернэккерброй» раньше, видимо, использовалось для особо пьяных пирушек господ государственных советников. А теперь, к весне 1920 года, все пришло в упадок. Единственное окошко выходило на узенькую улочку. Несмотря на солнечное утро, в сводчатом помещении царил полумрак и холод склепа. Взгляд угнетали голые кирпичные стены, с которых скупой хозяин содрал деревянную обшивку, прежде чем сдать этот подвал в аренду. Меблировка была убогой – несколько стульев, конторка, стол и несгораемый шкаф. Повсюду наблюдался деловой беспорядок. Везде кучками лежали или валялись на полу листовки, плакаты, прокламации и прочие агитки.
За столом сидел, хотя еще и молодой, но изрядно измотанный жизнью мужчина, одетый весьма своеобразно: в солдатских ботинках, штатских брюках, в потрепанном военном кителе времен битв за Фландрию и в модном гражданском галстуке, совершенно не вяжущемся с обликом демобилизованного солдата, задница мыслей которого все еще находилась в окопах. В надежде хоть как-то согреться в холодном подвале, на плечи мужчины была наброшена столь же старая шинель без погон, голову покрывала бюргерская фуражка.
Вообще говоря, странное соединение мелкобуржуазных и военных элементов в одежде и в мыслях, столь характерное именно для национал-социалистов, всегда придавало их движению своеобразный, двойственный характер.
Фальшиво насвистывая «Дейчланд убер аллес», он двумя пальцами стучал по клавишам старой раздолбанной пишущей машинки «Адлер». Потом отогревал окоченевшие руки дыханием и вновь принимался за дело.
Дверь отворилась, вошли трое. Респектабельные господа. Все в длинных одинаковых черных пальто до пят, словно от одного портного; в белых шарфах и в необычно высоких шляпах-котелках.
Заметив вошедших, мужчина бросил работу, приветливо улыбнулся, поздоровался. Посетители, судя по виду, иностранцы, пробурчали в ответ что-то малопонятное. Хозяин помещения растерялся и лишь спустя какое-то время его контуженые мозги с трудом сообразили, что посетители поздоровались на голландском. «Хуе морхен», сказали они, что означает «Доброе утро». Именно так здоровался один голландец, который почему-то затесался среди военнопленных французов и русских. Было это в страшном восемнадцатом…
