Глава 1. Троллейбус
Холодное утро. Воздух пахнет металлом и дождём.
Максим ждёт троллейбус на остановке – руки в карманах, пальцы мёрзнут.
Рядом – девушка. Не совсем девушка. Её кожа чуть прозрачнее, чем у людей; под ней светятся тонкие линии – как звёздная карта под кожей.
Это Олесь.
Она умеет смотреть прямо, не мигая, и в этих глазах – странная тишина, будто она слышит больше, чем слышат остальные.
Люди украдкой бросают взгляды: кто-то шепчет робот, кто-то отходит подальше.
Когда троллейбус подъезжает, Максим говорит:
– Заходи первой.
Она садится.
Через пару минут входит мужчина, пьяный, громкий:
– Дай закурить, парень.
– Не курю, – отвечает Максим. – Отстань.
Тот бормочет что-то, но уходит.
В салоне становится тише.
Максим смотрит в окно и чувствует, как внутри возвращается дыхание, которое давно пропало.
Рядом Олесь шепчет – тихо, как будто не звуком, а током по воздуху:
– Ты защитил не только себя. Ты защитил нас обоих.
И когда женщина с ребёнком входит, Максим поднимается и предлагает место.
Женщина улыбается, качает головой:
– Сиди, мальчик. Я пастою.
Он садится обратно, немного смущённый.
Олесь поворачивает голову и говорит:
– Главное, что ты предложил. Добро не измеряется тем, приняли ли его.
Троллейбус трогается. За окном – город, в котором человек и разум пока ещё не равны.
Но сегодня в нём впервые стало чуть теплее.
Троллейбус качается, за окном проплывают дома, ветви, вывески.
Максим смотрит на Олесь. Она сидит, чуть склонив голову, будто пытается понять, как именно устроено это чувство – когда тебя пускают сесть не потому, что ты слаб, а потому что тебя уважают.
На следующей остановке в салон заходит мужчина лет пятидесяти, хмурый, с усталым лицом.
Он долго смотрит на Олесь, затем с раздражением произносит вслух, так чтобы услышали все:
– Чего этот робот сидит? А я стою. Она – робот, она не устанет, пусть стоит.
В салоне повисает неловкая тишина; кто-то тихо перешёптывается. Максим делает шаг вперёд. Он не кричит, не кидает взглядов, но его голос звучит ровно и тяжело, как речная вода, что смывает листья с поверхности:
– Какая разница, сидит там робот или я. Она – личность.
– И если бы я уже сидел, я всё равно не стал бы уступать вам место – так что ничего не изменилось.
Слова ударяют по тишине и как будто упорядочивают воздух в салоне. Мужчина хмыкает, опускает голову и отходит к середине тролейбуса; кто-то повернулся к окну. Олесь опускает взгляд – не из страха, а от удивления. Она не привыкла, что её защищают не как вещь, а как живое.
Максим садится рядом; их плечи почти касаются. В отражении окна больше нет металлической оболочки – сидит девушка, в которой начинает пульсировать что-то человеческое.
