Я у себя дома. В своей комнате. Привычная, казалось бы, обстановка. Но что-то не так. Хотя комната выглядит знакомой, она больше моей. Вместо кровати – неразложенный диван с поднятой спинкой. Вокруг куча коробок с каким-то хламом. Будто я только сюда переехал и никак не могу разобрать вещи. В недрах одной из коробок будто бы слышится тихое поскрёбывание. Словно там сидит большой кузнечик и трётся лапками о картонные стенки. У дальней стены вверх уходит винтовая лестница, которая ведёт на второй этаж. Я точно знаю, что это невозможно, потому что я нахожусь в городской квартире. А лестница такая, будто бы я в загородном доме. Загвоздка в том, что и на даче у меня нет винтовой лестницы. Откуда она здесь, я не имею ни малейшего понятия.
Мало того, слева от лестницы виднеется незажжённый камин. Что уже вообще ни с чем не вяжется. У меня нигде нет камина. Тем более в квартире советского образца, где только батареи и электрообогреватель.
Я точно знаю, что я у себя дома, я чувствую это. Я знаю, что это моя квартира, но я её не узнаю. На дворе глухая ночь, шторы на окнах плотно задёрнуты. Почему-то я твёрдо уверен, что они вросли в стены, переплелись между собой и открыть их не получится при всём желании.
В комнате очень душно и вместе с тем холодно. Мне трудно дышать, и одновременно по спине тянет липким холодом. В комнате темно. Трудно разобрать очертания предметов. Вижу коробки, лестницу и камин, стол у окна, на столе монитор компьютера. Решаю, что надо включить свет. Встать с кровати (дивана), пройти к дверному проёму и нажать на расположенный рядом выключатель. Надо прогнать эту холодную тьму, включить обогреватель, выбраться из этого странного состояния.
Что-то, какое-то древнее чувство тревоги, таящееся в глубинах моего сознания с тех пор, как мои далёкие предки укрывались по ночам в просторных пещерах, подсказывает сначала посмотреть с кровати (дивана) вниз. Я перегибаюсь через край, вглядываюсь. Вглядываюсь так сильно, что начинает болеть лоб, а веки широко расходятся в стороны. Пустота. Ничего. Как бы темно ни было, я должен видеть пол. Хоть смутно, хоть нечётко, но должен. Пола нет. Вместо него – настоящая пропасть, откуда и тянет сырым могильным холодом. Моя кровать (диван) – словно утёс посреди бездны. Вдалеке, метрах в двадцати от себя, я вижу коробки, лестницу и камин. Они словно отодвинулись, бросили, предали меня.
В следующие несколько секунд я понимаю, что из пропасти на меня кто-то смотрит. Я этого не вижу, но чувствую нутром, всей поверхностью кожи. Каждый волосок на моём теле медленно встаёт дыбом. Низ живота наливается свинцом. Под кадыком словно собрался плотный ком слизи. Слышу тихое шуршание. От этого звука моё самообладание начинает идти трещинами. Думать здраво становится сложно.
