Пролог: Разлом в симфонии безмолвия
Лазарет Конклава Мстящих, чрево Сектора «Утроба Безмолвия».
Дата: ██.██.118 П.П. Время: «Час Скрежета» – когда незримая симфония Хора истончается до шёпота, обнажая пространство для ритуалов.
Тишина здесь – не просто отсутствие звука. Она – сама Сущность, густая, как мёд забвения, давящая своей невесомостью на перепонки. Воздух трепетал от неслышимой пульсации – инфразвукового биения общего разума, что сплетает разрозненные сознания в единый, звенящий аккорд Безмолвия.
Михаил, наречённый «Седьмой-Такт-Призрака», покоился на ложе из чёрного, жадного до света камня. Не оковы удерживали его, но сама тишина – её всепроникающая гравитация чужого мира. Он был безмолвной точкой в этом бурлящем море управляемого ничто.
Техник, именуемый «Тринадцатая-Рука-Хора», грациозно скользил вокруг него. Их безмолвный диалог плелся нитями микровибраций в общем поле. Запрос-разрешение на подключение. Подтверждение. Щелчки разъёмов – не физические, а фантомные всплески тишины, понятные лишь посвящённым в мистерию.
Тринадцатая-Рука-Хора: Начинаю Ритуал Очищения Слуха. Подготовьте резонансные камеры. Седьмой-Такт-Призрака: Резонанс стабилен. Камеры распахнуты для Пустоты.
Процедура «Очищения Слуха» – не медицинский зондаж, а священнодействие. Цель – выявить, не проникли ли в стройный такт Хора чужеродные… гармонии. Эмоции. Воспоминания. Всё, что способно породить разлад в безупречной симфонии Ничто.
Михаил ощутил, как его внутренний мир – выбеленный до костей зал сознания – стал наполняться отголосками чужих кошмаров и экстазов, отфильтрованными и обезличенными Хором: геометрия кричащих глоток (архив: «смех»), алые сполохи (архив: «боль/любовь»), сухие сводки боевых потерь (архив: «гордость/утрата»). Он пропускал их сквозь себя, как ветер сквозь пустой дом, не задерживая, не осмысливая. Он – чистый проводник Пустоты.
Тринадцатая-Рука-Хора: Паттерны стабильны. Перехожу к просеиванию акустических спектров.
И вот явились звуки. Вернее, их призрачные тени в искажённом зеркале. Белый шум Ничто, шипение пепла между звёзд. Затем – частоты. 100 Гц – гул далёких генераторов Легиона. 500 Гц – предсмертный скрип разорванной брони. 1000 Гц – комариный писк эманации. Каждую частоту Михаил встречал и гасил в бездонной глубине себя, возвращая в лоно всепоглощающей тишины.
Но явилась частота 440 Гц.
Не просто нота. Ключ к затерянному Эдему.
В тот миг, когда кристально чистая волна пронзила его слуховые камеры, Хор содрогнулся в самой своей основе. Не только в нём – в самой ткани коллективного разума. Не аномалия, но… узнавание. Словно эта частота была изначальной нотой чего-то древнего, погребённого под миллионами лет забвения.
