Имперская канцелярия. Особый уполномоченный по делам вторженцев – Сухой Пётр Яковлевич.
Пётр Яковлевич вышел из кабинета и направился по длинным коридорам с высокими потолками в соседнее крыло здания. Бюсты известных личностей прошлого, картины с изображением старых и уважаемых людей, что до сих пор входили в совет империи, были на каждом углу. Золото, бархат, сотканные вручную ковры из далёких стран – всё демонстрировало величие этого места невольным посетителям. Ну а те, кто находился здесь по долгу службы, под множеством взглядов с картин ощущали причастность к великому и всеми силами желали дослужиться до того момента, когда и их портрет окажется в этом же ряду, среди достойнейших.
Но на некоторых людей это давление не распространялось. Например, на таких, как десять особистов, в чьём ведении были дела, связанные с иномирными вторженцами. Один из них сегодня прибыл в канцелярию не ради дежурных бумажек и отчётов, а по приказу самого императора. Ему было необходимо разобраться с тем, что происходит в окраинном княжестве.
Пётр Яковлевич вошёл в кабинет спецсвязи и велел сотруднику выдать контакты трёх человек, а также подготовить «тихий зал» – комнату, обустроенную так, чтобы ни один звук не покинул её пределы, а телефон, по которому он будет звонить, никто не смог прослушать.
– Вот, ваше сиятельство! – протянул ему три карточки худой, но крайне активный старичок с идеально подстриженной бородкой.
– Комната готова?
– Пётр Яковлевич, минуточку. Техники завершают проверку… В последнее время телефон нарасхват, а второй так и не вернулся из ремонта…
Обладающий графским титулом Пётр Яковлевич кивнул и, не спеша, пошёл в сторону «тихого зала», знакомясь с выданными картами.
На первой из них было написано десять номеров, принадлежащих барону Иглову. Три из них были выделены жирным шрифтом, указывая, что так будет быстрее всего на барона выйти. Фотография – точная копия той, что имелась в личном деле разведки – демонстрировала счастливого и уверенного в себе мужчину.
Вторая карточка позволяла связаться с его сюзереном, князем Радовым. А вот третья не имела отношения к людям, служащим местному императору.
Герцог Шлёнский… Разведка так и не смогла убедиться в том, что это именно он был виновен в крахе и разрушении приграничного баронства. Но его война с Радовым уже длилась слишком долго, и никакой пользы от неё империи не было. Впрочем, этикет войны в остальном соблюдался, и договорённость относительно этого конфликта между двумя императорами поддерживалась. Их вассалы кромсали друг друга исключительно в тех рамках, что они им установили. И люди правителей с обеих сторон наблюдали, чтобы этот конфликт не перерос во что-то более опасное и кровавое.