Non omnis moriar.
Я умру не весь.
(Не все во мне умрет)
Аластер Роули
Аластер, ехидно улыбаясь, смотрел на старое здание, а оно в ответ демонстрировало равнодушную, серо-розовую маску. Дома по бокам всеми силами старались не соприкасаться с ним, но, к несчастью, вынужденно соседствовали, опираясь о его стены. Дэниэль все-таки выполнил свою часть сделки и отдал дом Фауста на Карловой площади в распоряжение Роули на год. После этого глава ордена полностью переложил обязанности на Фила Митсона и без объяснений уехал во Вроцлав.
Аластер предполагал, что Фауст ищет способ укрепить веру людей, а быть может, найти для себя новую жизненную цель, ведь Лилит своим уходом в Ад разрушила его надежду на их «долго и вместе».
На самом деле, отставка Дэниэля с должности главы ордена, пусть и временно, нервировала Аластера. В последнюю их встречу мальчишка выглядел довольно болезненно: синие круги под глазами, заострившиеся черты лица и голос, из которого ушла жизнь.
Роули не сказал Фаусту, зачем ему старый дом на год, сославшись на простую блажь. Однако демон был уверен, что Дэниэль обязательно выяснит все самостоятельно, пусть это случится и не сейчас.
Аластер выудил ключ из кармана и приблизился к двери, которую он уже давно про себя окрестил «кровавой» из-за старой бордовой краски, местами облупившейся и выглядящей, словно прямиком из фильма ужасов.
– Роули! – окликнул девичий голос. Он, невольно улыбнувшись, обернулся и вернул ключ в карман.
Софи, стуча каблуками, переходила дорогу. Она держала в руках две высокие керамические чашки, от которых вился кофейный аромат. Расстегнутое серое пальто открывало полупрозрачный розовый свитер и бежевую юбку до колен. На шее висел розарий из черного камня, а на губах играла лукавая улыбка.
– Держи! – Она протянула ему кофе и быстро посмотрела на часы, соседствующие с тремя ровными линиями татуировки, означающей святую троицу.
– Ты не пойдешь со мной? – догадался Аластер.
Софи покачала головой и немного горделиво ответила:
– Нужно выполнить работу.
Роули вспомнил, как она впервые забрала душу. Это произошло через неделю после их с Дагмар воскрешения. Аластера позвал перекресток на горном перевале, где проходила невидимая граница Австрии и Италии. Горы безмолвными белыми стражами высились над дорогой, кое-где их согревали пушистые ели.
Ночь стояла тихая и звездная, но слишком морозная для Софи. Она ежилась, рассматривая старика, который спокойно стоял на очищенной от снега земле. Аластер поднял брови в удивлении, ведь это был не проситель, а должник.
