Взмах, и катана рассекла воздух. Подсечка, и я, побежденная, лежу на мате.
– Смотрите все! Даг уложил на лопатки нашу стервочку! – захлопали Люк и Франц.
– Это в первый и последний раз, – предупредила я парня, когда он протянул руку, чтобы помочь подняться.
Даг подмигнул и привычно поправил длинную русую челку, которая всегда падала ему на глаза. Учитель, чинно сложив руки на груди, хитро улыбнулся и изрек наставление, коими одаривал меня каждое занятие:
– Умей проигрывать маленький бой, чтобы одержать победу в великой битве. Контроль эмоций и мудрость приходят не сразу, Саттия.
Я закатила глаза и тяжело вздохнула – я не любила проигрывать, а кто любит? Попрощавшись с парнями и выйдя из зала, я почувствовала, как в кармане завибрировал телефон:
– Привет, мам, – похоже, что меня потеряли родители.
– Привет, милая. Дочь, ты забыла дорогу домой? Отец уже не помнит, как ты выглядишь, – пошутила мама.
– На работе завал. Уже бегу с тренировки и сразу к вам. Передай папе, пусть достает монополию. Сегодня я полна решимости играть до победы.
– Какая воинственная! Проиграла бой? – деловито поинтересовалась мама, по одной фразе безошибочно понимая, что случилось.
– Да! Снова этот Даг! – пожаловалась я.
– Малышка, мне кажется, что Даг давно в тебя влюблен. В детстве он постоянно ходил за тобой, твердо заявляя всем, что ты его – невеста. Вспомни, мальчик заниматься в зале начал после того, как туда пошла ты. Тебя же ничем другим не возьмешь, строптивая моя!
– Мам! Хватит сватать мне моих же друзей. Меня не интересуют сейчас слюни-нюни и амурные делишки, – хмыкнула я, улыбаясь на ее попытки пристроить меня в мужские руки.
– Сати, а как же любовь? – мечтательно пропел голос родительницы.
– Я занята для серьезных отношений и для несерьезных тоже. Все, целую. Скоро буду.
Перепрыгивая редкие лужи, я все еще злилась на Дага.
Начнем сначала. Меня зовут Саттия. Все свои двадцать пять лет я живу в Германии. Необычное имя для немцев дали родители, когда жили в Иране. Они переехали в поисках спокойной жизни, и осели в городе Ганновер. От них мне досталась такая же необычная внешность. Папа американец, психолог, а мама – иранская учёная. В семье таких умов я была не совсем нормальной, потому что наука меня не привлекала, как и психология. Моей стихией стали компьютерные системы и боевые искусства. Родители смирились с таким выбором. Ох и намучились они со мной в детстве. Я была еще тем сорванцом. Дружила только с мальчишками, и как итог: вечно сбитые коленки и синяки, порванные вещи и колтуны на голове. Все просто – мне не нравилось играть в куклы, это же тоска зелёная.
