/Карделия/
– Держи и ознакомься.
Мачеха положила передо мной на письменный стол свиток. Красная сургучная печать излучала потоки магии, сообщая о силе клятвы заключенного контракта. Белоснежный пергамент местами примялся, четко отпечатались следы от пальцев, будто его довольно часто открывали и просматривали. Хотя обычно документы подобного толка заключались раз, а потом хранились взаперти, как гарант исполнения обязательств всеми сторонами.
– Что это? – я даже не попыталась взять предложенное, вновь перевела настороженный взгляд на мачеху.
Она сидела передо мной в высоком кожаном кресле. Тонкие губы кривились в злорадной усмешке, серые глаза смотрели холодно, с мрачным предвкушением. Она постукивала ногтями по деревянному подлокотнику кресла и лишь повела плечом, явно не считая нужным отвечать.
Зло стиснув челюсть, я подалась вперёд в своём кресле и все же схватила злополучный документ. Не ждала ничего хорошего. После того как мой дар заблокировали раньше, чем дар сводной сестры, всем стало ясно, что я скрывала истинный уровень своих сил.
Как я ни ругала себя, руки дрожали, пока я развязывала тесьму и разворачивала свиток. От мачехи можно было ожидать чего угодно. Но пока она мой законный опекун, мне нечего ей противопоставить.
– Этот контракт, – охрипшим от волнения голосом проскрежетала я, – на инициацию.
– Всё верно, – сухо ответила мачеха, кивнув.
– Моя инициация пройдёт не так, – теперь руки дрожали от злости, сердце билось о грудную клетку как бешеное. – Вы не посмеете!
Я подскочила с места, отбрасывая ненавистный свиток на отполированную столешницу письменного стола. Сила кипела в груди под действием моей ярости, но не могла вырваться наружу из-за блока. Только ярче было подступающее к горлу отчаяние. Оно горечью растекалось на языке, опаляло огнём мысли, не позволяя рассуждать здраво.
– А ну сядь, дрянь! – рявкнула она.
Я вздрогнула от неожиданности. Раньше мачеха никогда не повышала на меня голоса. Между нами царила атмосфера истинного притворства. Я не мешала ей и делала вид, что довольна её управлением семейным бюджетом. А она в свою очередь не донимала меня и не требовала приездов из академии в родовое гнездо. Жила на широкую ногу, баловала свою дочь. А мне доставалось лишь урезанное содержание.
Зло стиснув челюсть, вновь заняла кресло. Пытаясь успокоиться, поправила юбку форменного платья академии. Я ведь только с дороги. Думала, мачеха просто желает поприветствовать меня после долгого отсутствия в семейном поместье. А оказалось, она решила обрадовать контрактом, заключенным ей от моего лица.