ПРОЛОГ: ВОЗВРАЩЕНИЕ ПРИЗРАКА
Окраина Пояса Койпера, граница зоны сканирования «Омега-7»
10 лет 4 месяца 18 дней после исчезновения ГКК «Утренняя Звезда».
Перспектива:Лейтенант Кира Вакулина, пилот-оператор дальнего сканирования СКС «Зоркий».
Космос здесь не был чёрным. Он был тёмно-синим, почти фиолетовым, пронизанным мерцанием миллиарда ледяных пылинок, подсвеченных далёким Солнцем – уже не диском, а просто самой яркой звездой на небе. «Зоркий», маленький и юркий корабль-разведчик Конкордата, висел в этой ледяной пустоте, как паук на нити. Его задача была скучной до зубовного скрежета: мониторить «спокойные» сектора гиперпространственного фона у границ системы. После «Утренней Звезды» любая аномалия, любая «ритмика» вызывала панику. Десять лет паники.
Кира, дочь двух инженеров с Пояса, выросшая на рассказах о героях и безумцах с пропавшего ковчега, скучала.
Её модифицированные «Фениксом» нейроинтерфейсы (лёгкая модель, всего лишь ускоренная реакция и прямой ввод данных в зрительную кору) просеивали терабайты скучных данных. На правом виске, под кожей, мерцал крошечный индикатор – символ проекта, стилизованное пламя. Её маленькая тайна и большой долг.
– Вакулина, не клевать носом, – раздался в шлеме голос командира, старого «поясного волка» Горна. – Скука – лучший признак, что всё в порядке.
– Да я и не… – начала Кира, но её голос замолк, перекрытый резким, визгливым сигналом.
На её проекционном забрале ее гермошлема, нейросеть, вспыхнула в виде алого иероглифа – КЛАСС УГРОЗЫ: НЕ ОПРЕДЕЛЕН. Не снаружи. Из гиперпространства, но не из зоны ожидаемой «ритмики», а из сектора, помеченного зелёным, «спящего».
– Что… – прошептала она.
– «Зоркий», докладывайте! – рявкнул Горн.
Кира сбросила данные на главный экран. Все увидели. В «спокойном» синем море гиперпространственного графика возникла… пульсация. Не хаотичная. Мелодичная. Повторяющийся узор из трёх нот: низкий гул, высокий писк, тишина. И на фоне – едва уловимая, знакомая по учебникам модуляция. Последний маяк «Утренней Звезды».
– Боже правый, – прошептал кто-то на мостике. – Это же их…
– Молчать! – отрезал Горн. – Вакулина, координаты! Глубина! Все датчики – на максимум!
Кира работала на автомате, её модифицированные рефлексы опережали мысль. Координаты легли на карту. Всего в трёх тысячах километров от «Зоркого», в пустом, на первый взгляд, пространстве.
И пространство ответило.
Оно не разорвалось. Не вспыхнуло. Оно…расцвело. Как будто невидимый бутон раскрыл лепестки из самой ткани реальности. Сначала свет – холодный, бирюзовый, исходящий из точки. Потом структура: сложная, фрактальная, кристаллическая. Не корабль. Не астероид. Что-то среднее между цветком лотоса, морской анемоной и схемой микропроцессора, вырезанной из сапфира. Оно медленно вращалось, и с каждым оборотом его форма чуть-чуть менялась, как будто дышала.
