Тишина.
Она была не просто отсутствием звука, а плотным, снежным одеялом, укутавшим мир. Воздух стоял чистый, хрустальный, и каждый выдох Агата был маленьким облачком, уплывающим в синеву морозного неба. Он стоял босиком на заиндевевшем пороге своего сруба, и холод до боли прожигал ступни, но он не торопился уходить. Это был его утренний ритуал – ощутить мир таким, каков он есть. Смертельным, опасным, но родным. Мороз мог его убить, если он будет глупым, беспечным, неосмотрительным. Но он таким не будет, и тогда мороз будет его другом.
Первым делом – пчелы.
Пасека из пятьдесят ульев стояла наискосок от дома, припорошенная снежными шапками, похожими на грибы-великаны. Агат натянул меховые унты и пошел проверять летки. Дед учил: «Пчела зимой – это твое завтра. Не уследишь – весной останешься с пустым желудком и пустой душой». Он аккуратно, специальной палочкой, прочищал отверстия от инея, прикладывал ухо к дереву. Изнутри доносился ровный, спокойный гул. Тут жили Молодые Семьи, хотя многие из них были куда старше Агата. Кому-то 2-3 года, кому-то 10 лет, а кому-то – 80. Но все равно они считались Молодыми. Агат слышал здоровый и сытый гул, так звучит счастье. Теплая жизнь, бьющаяся в сердцевине замерзшего леса. Он улыбнулся. В этом году заготовили меда больше обычного, липы цвели буйно. И самим хватит, и на ярмарку.
Но ярмарка ждала не только сладкого, но и сытного. Мяса, шкур, жира. Завтрашняя большая ярмарка в Слободе – последняя перед глухозимьем. Нужно было везти свой особый бортнический товар: туеса с медом, восковые свечи, прополис. А раз уж он живет в лесу, то привезти еще и дикого мяса было ой как кстати.
Охота была частью его жизни. Такой же естественной, как колоть дрова или доить козу. Агат взял дедовское ружье – не чудо с блестящим прицелами, а простую, надежную «медведицу», которую чистил и смазывал гусиным жиром после каждого выхода. Повесил через плечо походный сидор с краюхой хлеба, луком и флягу с березовым соком, чуть забродившим до легкой кислинки. Агат надел снегоступы и выступил.
Лес встретил его безмолвным поклоном. Снег поглощал шаги, превращая их в легкое шуршание. Агат шел легко, молодое тело, привыкшее к труду, не знало усталости. Он легко читал следы: вот ласка, здесь пробежала заинька, тут потопталась косуля, а вот – свежий, мощный след. Лось. Крупный, самец. След вел вдоль оврага, к молодой роще ивняка. Их кора была сочной.
Агат знал этого лося. Ему уже 6 лет, он оставил уже свой след в жизни – лосят, его уже можно было добыть. Время пришло и Агат четко знал это, не испытывая волнения. .
