Глава 1: Чужое небо над родной землёй
Возвращение было не прыжком, а падением. Один миг – ослепительный хаос энергии, рёв схлопывающихся врат, боль разрывающейся связи. Следующий миг – удар о мокрый, талый снег, холодный воздух, врезающийся в лёгкие, и всепоглощающая, противоестественная тишина.
Тишина. В этом был самый большой ужас.
Игнат, Коробейников и Кирилл лежали, оглушённые, в зарослях у высокой, чёрной ограды. Рядом, с трудом поднимаясь на локтях, была Варя. Они вернулись все. Вместе. Сквозь последний, агонизирующий спазм портала, который вышвырнул их, как щепки из жернова, в нескольких верстах от цели – от Устья-Нерды.
Но эта тишина… Она давила на барабанные перепонки, звенела в ушах. Не было ни привычного гула «Синей Стрелы», которую они оставили год назад, ни даже воя февральского ветра. Был монотонный, тяжёлый, металлический гул, доносившийся откуда-то издалека. И запах. Не хвои и речной свежести, а гари, машинного масла и едкой химической сладости.
– Все… целы? – хрипло спросил Игнат, первым поднимаясь на колени. Его тело ныло, но раны, полученные в Эфирии, казалось, затянулись – время в мирах текло по-разному.
– Жив, – отозвался Коробейников, с трудом вставая и опираясь на самодельный костыль. Его лицо было пепельным. – Но где мы? Это… не тайга.
– Это ад, – просто сказала Варя. Она уже стояла, её рука инстинктивно потянулась к ножу за поясом, но ножа не было – он остался в мире кристаллов.
Они выбрались из зарослей молодого, чахлого леска и замерли.
Перед ними, на месте, где когда-то стояли избы Усть-Нерды и начиналась бескрайняя чаща, лежал Пароград.
Словно гигантская, ржавая раковина, выросшая на теле земли. Прямые, бездушные улицы, застроенные унылыми бараками из шлакоблока и гофрированного железа. Лес высоких, чугунных труб, извергающих в свинцовое небо густые, жирные клубы дыма и пара. Над всем этим высилась Центральная башня – не стройная, как в Эфирии, а массивная, уродливая, похожая на инъекционную иглу, воткнутую в плоть мира. От неё исходил тот самый, всепроникающий гул – звук тотального подчинения.
Тайга отступила. Её рубили методично, под корень, оставляя на окраинах лишь поле, усеянное пнями, словно кладбище. Воздух дрожал от отдалённых ударов паровых молотов и скрежета механизмов.
– Год… – прошептал Кирилл, и в его голосе звучал леденящий ужас. – Мы были в отрыве год. Они… они успели. Они построили его.
– Они построили кошмар, – поправил Коробейников, и в его глазах, помимо шока, вспыхнул холодный, профессиональный интерес учёного к чудовищу. – Смотрите на планировку – радиально-кольцевая, для оптимальной логистики контроля. Башня – не просто труба. Это резонатор. Примитивный, грубый, но мощный. Он не настраивается на частоты земли. Он подавляет их, создавая свой, искусственный фон. Эфирные глушители нового поколения… они работают на принципе, который мы видели в Эфирии, но извращённом.
