Вертолет содрогался в арктических порывах, словно умирающий зверь, и доктор Элен Карр чувствовала, как ее желудок сжимается от отвращения к себе. Она не должна была здесь быть. После того, что случилось в Норвегии… после Томаса… она поклялась никогда больше не заниматься полевыми исследованиями. Но долги не прощают трусости.
– Там! – крикнул пилот, и Элен увидела красные точки сигнальных огней, мерцающие в белой пустоте, как капли крови на свадебном платье.
Рядом Маркус Вейн вцепился в подлокотники так, что костяшки побелели. Этот мальчишка прятал что-то за своими нервными шутками и натянутыми улыбками. Элен узнавала этот тип – слишком талантливый, слишком рано, слишком напуганный собственными способностями.
– Выглядит приветливо, – пробормотал он, но Элен заметила, как он незаметно проверил содержимое своего рюкзака. Что он прятал там?
– Заткнись, щенок, – огрызнулся Рэй Портер, техник с лицом человека, видевшего слишком много. Его руки были покрыты шрамами – не от работы, понимала Элен. От чего-то значительно хуже. – Здесь все выглядит мертво.
Руководитель экспедиции Джеймс Блэквуд молчал, уставившись в пустоту серыми глазами хищника. Шрам на его щеке пульсировал – Элен помнила этот признак из их студенческих лет. Джеймс был напуган. А испуганный Джеймс Блэквуд означал, что остальным стоило паниковать.
– Джеймс, – позвала она тихо. – Что ты мне не договариваешь?
Он повернулся к ней, и на мгновение она увидела в его взгляде что-то такое, от чего холод пробежал по позвоночнику.
– Я здесь уже был, Элен. Семь лет назад. В составе другой команды. – Его голос был едва слышен в грохоте винтов. – Тогда я был единственным, кто вернулся.
Доктор Анна Волкова, сидевшая в углу, судорожно сглотнула. Ее лицо было цвета старой кости.
– Я ненавижу замкнутые пространства, – прошептала она, но Элен знала, что дело не в клаустрофобии. Анна была психологом, специализирующимся на коллективных психозах. Зачем психолог в геологической экспедиции?
Их проводник Никуа Тонарьек внезапно заговорил, нарушив почти четырехчасовое молчание:
– Мой народ называет это место Силла Курук.
– И что это означает? – Маркус пытался сохранить легкий тон, но голос дрожал.
Старый инуит долго смотрел на приближающуюся станцию, и когда ответил, в его голосе звучал древний страх:
– Место, где земля плачет кровью.
Вертолет приземлился с глухим ударом, подняв облако снежной пыли. Лопасти замедлились, и их окружила тишина так полная и давящая, что Элен почувствовала, как барабанные перепонки буквально втягиваются внутрь черепа.
