– Не знаю, что я вижу…
Келфер всматривался в иллюминатор. В серой черноте космоса, среди, казалось, несуществующих звезд, отражался силуэт в очертаниях разных цветов. Почему-то Келферу казалось, что силуэт напоминает лицо, но ему так не хотелось видеть его.
Среди пестроты переливов парил нос, плотницкий, словно вырезанный из костей самолет, – прямо как у Келфера; среди звездности звездной пыли протекала бескрайняя река глаз, в которой затерялась одинокая песчинка, – прямо как у Келфера; а лоб силуэта лица перекрывали безоблачные брови, скорее аккреционные, но невзрачные, на них застыла пристыженность в уголках навсегда, – прямо как у Келфера.
Повзрослевший мальчик, уже юный мужчина, с детства верил, не без рассказов матери, что отец затерялся среди звезд. И вот теперь он потерян в пустоте, но какого-либо отца так и не нашел, ведь звезды те были не космические.
А сам он звезд не ведал.
– Ноит, не занимайте тогда эфир без смысла. Ваша миссия максимально исключает разглядывание, – ответил голос с тревогой, скрываемой отчаянием.
Келфер Ноит пробубнил что-то и нажал кнопку на холодной панели, прекратив передачу.
С тишиной, с чем-то за окном переливалось и тревожное одиночество.
И Келфер какое-то время пусто смотрел на переливы, царапая кутикулу, пока его аппарат не перелетел за прошлое.
Что же могло в пустоте расщеплять свет, словно солнечная призма? Человека пугала неизвестность, но он надеялся, что страх останется в прошлом навсегда, ведь он так близок…
Марс уже был досягаем. Осязаем взглядом своей неясной краснотой атмосферы.
Келфер оттолкнулся от панели управления и, хватаясь за поручни, перелетел в отсек столовой.
Это был самый маленький блок звездолета, словно бы ненужный, словно бы астронавт не должен был желать в нём тратить время больше нужного. Выдвинув ящик, Келфер достал тюбик для еды и каталог для запаха. Закрепился на гамаке около безоконной стены, поджал ноги, упираясь в иную стену.
Еда была с невкусным привкусом безвкусности, от чего человек пытался спастись затертым до пустоты каталогом духов, но пустота не имеет запаха. Наверное, по этой причине он ел мало.
И всё же Келфер пытался потереть пустоту, выдавливая еду. Единственное, как он мог бы почувствовать прекрасное отражение прошлого. Этот каталог он забрал у матери, которая работала торговым представителем, когда они еще виделись, до тренировок полетам, что заставили много лет назад оставить ее одну в другом городе.
Но их – ее и отражение отца – разлучило гораздо раньше отчаяние. От которого она сбегала, из дома без зеркал, на работу. Сбегала от депрессии, которую запретили.
